Коллектив авторов - Ковчег Лит. Том 1

Родилось в чистом небе, почти вровень с нами, волшебное облако. Оно было так близко и так прекрасно, что казалось, будто оно и солнце занимаются любовью. Мне всерьез подумалось, что Бог создал горы, как одну из возможностей сблизиться с человеком, дать ему этот шанс — познать совершенство и абсолютное добро. На Эльбрусе, на высоте 4800, недалеко от скал Пастухова, я впервые по-настоящему доверяла Богу, любила и была благодарна. Мой мощный катарсис случился на Эльбрусе. И я хочу всю жизнь ездить по миру, по разным горам-морям, искать места на земле, где сердце вновь откроется к прямому общению с Творцом, где стена греха будет максимально разрушена.

Спустились на канатке на 2350 к гостинице — резко потеряли высоту. И меня накрыло: усталостью, тупостью.

Я была не я, мне казалось, что мной кто-то управляет. Передвигалась и говорила медленно, боролась с этим состоянием, умывалась холодной водой, щипала себя до синяков, но только когда мы, выехав на трассу, оказались на привычной земной высоте, я вновь стала собой и уснула на заднем сиденье Славиного «акцента».

Не зря землю называют грешной. Она лопается от греха. И вот я, в привычной жизни, в зоне комфорта, вновь желаю обладать людьми, особенно любимыми, вещами, быть хозяйкой всех ситуаций и искренне думать, что те, которые меня обидели, должны понести наказание и желательно на моих глазах. Слава богу, Эльбрус научил меня справляться со злом. Быть выше мелкого мира обид, мира странных, порой неверных мер и законов, неважных людей…

Чем выше от земли, тем меньше греха. На высоте, кстати, отключено либидо. Высота и располагает к высокому. Самый главный мой страх — в случае опасности уронить человеческое достоинство. Я люблю мою жизнь и учусь не бояться смерти. Почему люди не хотят уходить? Потому что им кажется, что они еще и не жили, не были счастливы, не испытали любовь. Незнание счастья не отпускает людей с земли, потому им и страшно умирать. Каков он, последний миг, каждый из нас познает, но никто никогда не расскажет.

Постараюсь быть счастливой и любящей изо всех своих душевных сил, даже когда предлагаемые обстоятельства к этому не располагают. И в следующий поход на Эльбрус, возможно, во мне не будет животного страха смерти и не придется молиться о покое на сердце, я просто буду взбираться по склону этого молчаливого, неподвижного вулкана, возможно, он посчитает, что я — готова, и примет меня на одной из своих вершин. И я точно знаю, что буду идти с чувством благодарности, ведь на Эльбрусе во мне пробудилось важное: здесь я простила сама, почувствовала себя прощенной и бесконечно любимой. Я испытала совершенство. Осознала, какая радость, когда страх покидает тебя, ты свободен, беззащитен и чист. Беззащитен и чист… Наверное, это и есть смирение, к которому так стремятся верующие люди. Эльбрус поделился со мной своей мудростью, благодаря которой можно еще очень долго оставаться хорошим человеком.

За Северным полярным кругом, где власть уже много веков принадлежала взбитым сугробам и бурным ветрам, подымались, будто на носочках, несколько юрт. Из тундюков взлетал и медленно рассеивался дым, а за ним прятались застенчивые звезды.

Иногда слышны поскуливания одиноких волков, ищущих ночлег. Вот и трясогузка замела хвостиком неосторожные следы: не хочет, чтобы незваные гости тревожили ее жилище.

Терпкий дух жженых еловых веток окутал эфир. Хорош вечер!

— Чувствуешь, хладеет воздух? Ищо и туман щас — фьють! И северно сияние.

— А что это такое, дедушка, — северное сияние?

— Ууу, малех! — кончил дед и стал бросать сухие ветки в сверкающую пасть.

Искорки плясали в буйном хороводе, подпрыгивая выше и выше. Небо в клеточку растворило веселье, и в темнотище вдруг замерцали яхонтовые языки: изумруды, янтари и карбункулы. Выскочила птичка из-под сугроба, прибежала лисица — притаилась между соснами.

— Н‐даась. Красотища, прости Хосподи! Вот оно-то, сказка! — потянул старичишка, почесав под темным завитком, кукующим под ушанкой.

Мальчонка разинул рот и обомлел от разноцветных танцев.

— Деда, кто же рисует так нарядно на небе это северное сияние? Кто зажигает эти волшебные огоньки?

Рыжая гостья взмахнула кисточкой — и погасло ночное светило да скрылась во мраке темных очей леса.

— Кто-кто… Лису-хитрюгу, рыженьку таку, видал? Она по небу пробегает, украденные алмазы по небу теряет… Как поймет, што добычу профукала, бежит в народ и одну шью-то душу крадет… Так воть, Олежа. В юрту пойдем.