Ричард Кондон - Честь семьи Прицци

— Я поехал туда по делу, а тут пурга. Снегу намело — жуть. Из сотрудников только администратор и ночной сторож, остальные не могут добраться на работу через заносы. Постояльцам пришлось убирать свои постели, готовить, пылесосить коридоры и все такое. Некоторые, конечно, отлынивали. А я люблю готовить и убираться, я живу один и сам веду хозяйство. Я и говорю администратору — я, мол, вам тут помогу. Вот я и работал на коммутаторе, на кухне, в баре — везде, где требовалась помощь. Большинство постояльцев тоже терпеливо все переносили, помогали друг другу, но были и такие, которые торчали без дела в холле и только смотрели в окно на пургу. Или буянили. А снегу все прибывало и прибывало. На третий день к нам пробился мужик со снегоочистителем и предложил очистить парковку и дорогу до главной трассы за четыреста долларов. Администратор, конечно, отказался, потому что, во-первых, дорого, а во-вторых, у них контракт с другим снегоочистителем. Народ стал возмущаться — дескать, мы хотим отсюда уехать и нам плевать, а двое мужиков начали его бить. Ну я по-быстрому раскидал их, и они притихли. Но все обозлились, бросили работать — даже нормальные люди. До вечера, пока не явился контрактный снегоуборщик и не расчистил завалы, я кормил их и всячески ублажал. Как только стало известно, что дорога свободна, они все вымелись за десять минут, и только трое из этих мерзавцев предложили администратору заплатить. Но он не взял с них деньги. А потом он — Фрэнсис М. Ви-никус его звали — долго меня благодарил, говорил, что я сделал доброе дело. Я и сам это знал, но все равно было приятно. Я звоню ему каждое Рождество. Это доставляет мне удовольствие.

— Вы этого достойны, Чарли, — сказала Айрин. — Я горжусь вами.

— Надо помогать людям, — расплылся в улыбке чрезвычайно довольный Чарли.

Тем временем дорога запетляла меж холмов, и вскоре они прибыли на место, которое — и Чарли сразу это понял — во второй раз ему ни за что не отыскать.

Наверное, ресторан принадлежал латинос. Официант точно был из этих, и Айрин заказала ему что-то пуэрто-риканское. Название он не разобрал.

— Что вы заказали? — спросил он.

— Посмотрели бы вы сейчас на себя, Чарли. Ксенофобия у вас на лице написана.

— Да? Ладно. Так что же он принесет? — Чарли старался не выдать своего волнения и даже возмущения.

— Ананасовый сок с ромом.

— Повторите, пожалуйста, название.

— «Хуго де пинья кон Бакарди».

— Это пуэрто-риканский напиток?

— Может быть. Я пила его только на Кубе.

Выпив по бокалу, они повторили. «Вкусно, — подумал Чарли, — и, наверное, полезно». В виде закуски подали блюдо под названием «комбо начос» — ему очень понравилось. За разговорами они много смеялись, что было для него в новинку. Никто никогда не считал его юмористом. Скорее наоборот. Через некоторое время Чарли осмелился спросить:

— Вы замужем?

— Не вполне.

— Как это?

— Я вышла замуж четыре года назад, а потом мой муж уехал, и с тех пор я ничего о нем не знаю, — пожала плечами Айрин. — И знать не хочу.

— То есть он вас бросил?

— Представляете?

— Почему же?

— Наверное, я ему наскучила.

— Не может быть! — так громко воскликнул Чарли, что на террасе, где они сидели, как будто закачалась мебель и другие посетители перестали есть и посмотрели на них.

Айрин прыснула со смеху, а потом сказала:

— На самом деле мне повезло, что все так случилось.

— Я могу его разыскать.

— Не надо.

— А вдруг вы снова соберетесь замуж?

— Возможно. Но до той поры я не хочу о нем ничего знать.

— Это никуда не годится, — сказал Чарли. — Пусть такое случается, но это очень плохо. Вот мои родители были счастливы в браке. Пока мать была жива, я всегда радовался, глядя на них. Меня бесит, когда я слышу о случаях вроде вашего. Я убить готов вашего мужа, но, с другой стороны, я рад, что он вас оставил.

— Я с вами согласна, хотя у моих родителей не вышло счастливой семьи. Даже в детстве я понимала, что все могло быть иначе. Ну да ладно, дело прошлое. У вас красивый пиджак, Чарли.

— Правда? Портной моего кузена Паули постарался. Паули кинопродюсер и знает толк в таких вещах. Я редко его надеваю, потому что для Нью-Йорка это слишком вычурно. Мы одеваемся скромно. Когда я был мальчишкой, отец все время повторял, что не одежда, не машины, не драгоценности красят человека. Во всяком случае, мужчину.

— Верно, Чарли.

— Скажите, как вы оказались на свадьбе Терезы Прицци? Вы ведь не итальянка?

— Священник, который их венчал, тоже не итальянец.