Иван Борисов - Неразумные головы Змея Горыныча [Авторский сборник]

— Мне не мешайте, — предупредил он любопытных, — я буду заниматься.

И ушёл подальше, за деревянный сарай. Но любопытные куры и утки тайком проследовали за ним, спрятались в лопухах и наблюдали, что будет дальше.

Петух раскрыл тетрадь на первой странице, склонил голову на одну сторону, потом на другую, задумчиво сказал: «Ко-ко-ко» и стал выклёвывать из тетради нотные знаки. Бумага была плотной и не очень-то поддавалась, но петух прилагал все усилия, к тому же клюв у него действительно был острый. Таким образом он выклевал с первой страницы все нотные знаки и гордо воскликнул:

— На сегодня хватит.

Закрыл тетрадь и вышел во двор.

— Петруша, что ты делал за сараем, если не секрет? — обратились к нему самые бойкие курочки.

Петух расправил хвост и с достоинством произнёс:

— Учусь музыке. Скоро стану профессиональным певцом.

— Ко! — только и промолвили в ответ курочки. И зашептались между собой.

По утрам Пётр по-прежнему никого не будил. Наскоро завтракал и исчезал за сараем. Каждый день он выклёвывал нотные знаки с очередной страницы. И вот пришло время, когда клевать стало нечего, вся тетрадь была в дырках.

— Всё! — гордо объявил петух. — Я прошёл музыкальную грамоту от корки до корки. Можете сами убедиться. Сходите за сарай и посмотрите.

— Мы верим, верим, — искренне закудахтали куры.

— Спой нам что-нибудь, — попросила одна из них.

— Сейчас спою.

И Пётр бойко встряхнул гребнем, распушил перья на хвосте, взлетел на забор, приподнял голову и изо всей мочи крикнул:

— Ку-ка-ре-ку!

Куры недоумённо переглянулись. Одни подумали: «Мы не понимаем пения». Другие: «Что-то не то». А старый мудрый гусак сказал:

— Пётр, ты и раньше громко кричал. Только на этот раз у тебя получилось гораздо громче, как у Шаляпина.

— Шаляпина, Шаляпина, кто он такой, не знаю никакого Шаляпина, — с обидой сказал петух и добавил, — много вы понимаете в искусстве.

Он гордо удалился за сарай, где в клочья изодрал остатки нотной тетради.

— Плохая тетрадка, — успокаивал он себя, — совсем плохая. И нотки никудышные.

Пока Пётр раздумывал, что ему делать после своей неудачи, к нему подошёл индюк. Он слыл на птичьем дворе провокатором. Индюк важно встряхнул головой, заговорщически поманил петуха и прошептал ему на ухо:

— А не стать ли тебе композитором?

Рано утром в алтайском лесу, который местные жители называют бором, появилась на свет бабочка. Она была маленькой. А всё вокруг было большим, чужим и страшным. Большая трава, огромные берёзы, гигантские сосны. Бабочка спряталась под зелёным листом.

— Я такая маленькая, одинокая, — горько думала она, — меня каждый может обидеть.

Лист уловил её мысли и ласково сказал:

— Я буду тебя защищать, не бойся никого.

— Спасибо за доброту, — ответила бабочка.

Скоро она перестала бояться шорохов, визга и воплей, которыми лес был полон. Но так же скоро ей стало скучно под листом. Ей хотелось быстрее взглянуть на мир. И она сказала об этом листу. Тот успел привыкнуть к милой бабочке, и ему очень больно было расставаться с ней.

— Я надеюсь, мы будем встречаться с тобой, — сказал он на прощание, — если ты, конечно, станешь прилетать ко мне.

— Конечно, я буду прилетать к тебе, ты же мой друг. Не сомневайся.

И она взмахнула своими лёгкими крылышками, облетела вокруг листа с прощальным танцем, взмыла вверх и исчезла. Под нею расстилался бескрайний лес. Она даже удивилась, как это можно вновь проникнуть в него, таким непроницаемым покрывалом казался он с высоты.

Что удивительно, это была бабочка с поэтической душой, она летела вперёд и сочиняла стихи и песенки. Её пытался сопровождать хоровод разных бабочек, но она стремилась всё равно быть наедине с собой. После двух-трёх слов какого-нибудь глупого мотылька, признававшегося ей в любви, ей становилась скучно и она улетала. Устав от полёта, садилась на цветок и засыпала. Проснувшись, угощалась нектаром и пыльцой и летела дальше.

Ближе к полудню бабочка остро почувствовала себя очень одинокой. Если раньше одиночество ей нравилось и она всё время стремилась быть одной, то теперь захотела встретить друга. Бабочка с тоской вспомнила о первом своём друге — зелёном листе, и ей стало грустно. Она вспомнила, что обещала навещать его. Она хотела лететь к нему, но не знала к нему дороги.

— Какая же я невнимательная, не запомнила её, — укоряла себя бабочка.

Вдруг внизу она увидела большого серого зверя. Она сложила крылышки и села ему прямо на нос. Его закрытые глаза открылись и с удивлением взглянули на гостью.