Мурадис Салимханов - Первый снег

– Дядя Рассвет, вы не волнуйтесь, – забеспокоился Арс, заметив испарину на лбу у старика, – все будет хорошо, когда-нибудь все заживут в мире и согласии, видишь, нам просто не повезло жить во время коммунизма, а теперь и во время больших перемен.

– Ну ладно, ладно, принеси мне воды, пожалуйста, и там таблетки есть на холодильнике.

Арс побежал на кухню и сразу же вернулся с кружкой воды и пакетиком с лекарствами. «Нате вот», – сказал он тревожно и протянул дяде Рассвету. Выпив лекарства, дядя Рассвет встал и направился в свою комнату.

– Спокойной ночи, дядя, я тоже сейчас помолюсь и пойду спать, – сказал ему вдогонку Арс, – да и вам посоветовал бы, мусульманин должен молиться пять раз в день, что вы скажете Господу миров, когда предстанете перед ним?

– А я не умею, – растерянно ответил дядя Рассвет, обернувшись.

– Как? Совсем?

– Да. Я не знаю, как совершать намаз. Я ведь был атеистом всю жизнь. Теперь как-то пересмотрел свои взгляды, не знаю, то ли от одиночества, то ли от старости, молитв я не знаю ни одной, и мне стыдно было кому-то признаться в этом. Но когда-то надо начинать!

– Дядя Рассвет, а можно я научу вас?

– Попробуй, – усмехнулся старик, – только завтра, я себя сейчас плохо чувствую, спокойной ночи!

Айша родила девочку и с нетерпением ждала своего мужа, чтобы показать ее через окно палаты, когда тот подойдет и будет выкрикивать ее имя. Не чувствуя усталости и переполненная счастьем, она не могла наглядеться на своего ребенка. Наконец, Анвара пропустили в палату и он, взяв на руки ребенка, прочитал молитву и назвал имя: «Лейла», произнес он, и ребенок, словно узнав свое имя, запищал, вызвав восторг обоих родителей. Он передал девочку матери и, обняв их обеих, прошептал Айше, что вернется за ней в день выписки. Довольный и счастливый, он вышел в коридор и с благодарностью вручил старшей медсестре пятнадцать тысяч рублей. Его предупредили, что, хотя медицинское обслуживание на словах бесплатное, но, если не дать денег, за роженицей и ребенком не будет ухода, будут тянуть с выдачей справки о рождении и вообще относиться с презрением, как к голи перекатной. Старшая медсестра поблагодарила его кивком и, засунув деньги куда-то в одежду под халатом, гордо ушла в ординаторскую. «Одно дело сделано», – сказал он себе и пошел искать съемное жилье для своей семьи.

К вечеру, уставший от бесплодных поисков, он возвращался к знакомым, у которых они остановились. Все объявления, что он прочитал в газете, были уже не актуальны, и последний адрес, который он проверил по объявлению, так же оказался сдан. Владелец комнаты недалеко от Приморского бульвара посетовал, что он с удовольствием сдал бы ему комнату, приди он на два часа раньше, чем этим шумным и беспокойным студентам. Но, увы, комната сдана и взят задаток. Анвар рассчитывал снять жилье и трудоустроиться, а там дальше как получится. И все же он те терял надежды, веря тому, что жизнь поменяется, теперь у него есть ребенок и есть стимул, чтобы изменить себя. С такими мыслями он уже подходил к знакомому дому, когда увидел оцепление и милицейские машины. От дома, где они остановились, шел дым, и он с сожалением вспомнил о вещах, оставленных в доме, языки пламени поднимались с крыши, время от времени раздавались пулеметные очереди.

– А что там происходит? – спросил он одного из зевак, стоявшего перед линией оцепления.

– Ваххабитов окружили, – ответил тот, – отстреливаются, слышишь? Говорят, там утром больше людей было, только опоздали милиционеры. А ты не с этой улицы?

– Нет, не с этой, – ответил Анвар и пошел в противоположную от горевшего дома сторону. Сомнений не оставалось, явочная квартира провалена, идти больше некуда и надо было думать, как прожить еще три дня и куда потом забирать жену с ребенком. Домой путь был заказан, и выхода он не видел, когда наткнулся на металлический контейнер с нарисованным масляной краской стрелкой, указывающей на вход на вещевой рынок. «Похожу пока здесь», подумал он и, пройдя на рынок, не спеша пошел вдоль рядов с футболками, джинсами, куртками и другими разными товарами, отбиваясь от назойливых продавцов, убеждавших его, указывая руками на свой товар, что это не Китай, а самая настоящая Италия или Турция, и что ему непременно надо закупиться именно у них. Спустя некоторое время, походив по бесконечным, как ему показалось, рядам, он наткнулся на маленькое кафе с громким названием «Амбассадор» и, заказав чай с бисквитом, опустился на стул, в изнеможении вытянув ноги. Ото сна его оторвал хозяин заведения: