Петр Шабах - Вода с сиропом

На праздник пришло втрое больше людей, чем мог вместить зал. Мы с гардеробщиком даже закрыли двери, но вскоре их снесли с петель, и народ продолжал прибывать. Я лежал на полу, а по моей голове лупил цыганенок со словами: «Где мама? Где моя мама?» Откуда я мог знать? Она могла быть той, что крутила задницей на сцене и курила толстую сигару, или любой из женщин в зале, кормящих грудью детей. Гардеробщик исчез. Да и действительно, что тут было делать гардеробщику?

Началось. Народная музыка ввела всех в транс. Танцевали на столах, в воздухе летали винные бутылки. Накурено было так, что у меня текли слезы. Вскоре слез прибавилось: гости начали бить стекла, ломать стулья и дико орать. Я безмолвно смотрел на это буйное веселье и просчитывал в уме, на какой срок меня могут посадить. Я хотел было спрятаться в туалете, но там на меня напал руководитель оркестра и, молотя меня по спине футляром от скрипки, заорал: «Дэнги давай! Давай дэнги!»

Выбора у меня не оставалось. Выбежав на улицу, я из ближайшей телефонной будки позвонил в полицию. Вполне четко я сказал им, что мне нужна пара полицейских, чтобы угомонить цыганскую вечеринку. Однако, услышав слово «цыганскую», голос из трубки произнес: «Вы нас не учите. Сами разберемся, сколько людей послать», — и телефон замолчал.

Вернувшись в зал, я до приезда отряда спрятался за колонной. Полицейские сразу по приезде достали длинные дубинки — подобных я еще не видел — и закрыли лица щитами. Их начальник отвел меня в сторону, сгреб мои документы и стал лыбиться.

— Я не смеюсь, — сказал он мне, когда заметил, что я пытаюсь улыбнуться ему в ответ. — Это мне «нарисовали» цыгане, до того как я попал в отряд. Цыгане, понимаешь?!

А я бессмысленно кивал головой, наблюдая за бойней. Полицейские молотили дубинками куда попало, пинали и тащили людей за волосы из зала. Некоторым счастливчикам удалось смыться, остальных полицейские затолкали в воронки, из которых доносились причитания женщин и мужские проклятья.

— Не слишком ли, шеф? — заметил я озабоченно.

— Вот так мне та падла засунула пальцы в рот и разорвала его, — обернулся он ко мне с дьявольской улыбкой: — Б…! — сорвался он. — У меня было наезжено миллион километров на автобусе! Без аварий и отличная зарплата!

Затем повернулся и заорал:

— Не жалеть их, парни!

Ну все, понял я. Сюда мне больше хода нет. Здесь меня убьют. Какого хрена я вообще во все это влез?

— Из-за этих шлюх мне пришлось уйти из автопарка, — сплюнул начальник. — Все надо мной смеялись!

Зал был идеально пуст. Ничего пустее я в жизни не видел. На полу валялись щепки, вокруг куски мебели, на стенах с разбитыми окнами разводы крови и лоскуты одежды, снесенные двери.

— Мы тебя подкинем куда-нибудь подальше отсюда, — предложил мне начальник, и я был ему искренне благодарен. Когда я драпал к его машине, ветер пронес передо мной одинокое приглашение, заканчивающееся словами: «Вечер, который вы никогда не забудете!» Ага! Я уж — точно.

Примерно в те самые минуты у меня родился сын.

Мальчик рос не по дням, а по часам. Семейная жизнь с ребенком — это совершенно другое дело.

Теперь тебе будут поправлять воротнички, бахвалился я.

Мы просто светились от счастья и почти перестали ссориться — нам даже в голову это не приходило, потому что ребенок выматывает так, что спать мы могли даже стоя. Из А. получилась образцовая мать. Это же по-настоящему! Не какой-то там негритенок из Лейпцига.

В обществе мы появлялись крайне редко. Я помню, мы как-то пошли к знакомым. На такие классические посиделки с бутылкой. Остановившись перед дверьми, А. испуганно повернулась ко мне: «Мы же ненадолго, да?»

Невинный вопрос, на первый взгляд. Но, во-первых, идти предложила она, а во-вторых, я долго предвкушал визит к людям, которые и мне и ей были очень симпатичны. Я почувствовал, что наливаюсь краской от злости.

— Это что значит? — сорвался я. — Мы еще туда не зашли, понятия не имеем, как сложится вечер, а ты уже меня спрашиваешь, когда мы пойдем домой?! Да я лучше вообще не пойду! Возвращаемся обратно.

А. к тому моменту нажала на звонок, так что мне пришлось заткнуться.

Я уже говорил, что мы тогда почти не ссорились, но иногда набегали тучи. Хотя вовсе не ежедневно и не так наигранно, как у наших собеседников. Их ссоры разносились по всему колодцу двора, и я невольно становился свидетелем их бесконечных семейных сцен. Его почти не было слышно. Вернее, слышны были удары по нему. Выглядело это примерно так: