Александра Флид - Грустная девочка

– Если бы передо мной не стоял этот вопрос, я бы подумала, что впереди у нас еще целая пропасть времени, – задумчиво сказала Эмма. – Но теперь, когда почти все мои мысли занимает новая задача, я не могу спокойно отдохнуть.

– В общем, я так и думал, что у тебя здесь появится проблема. Поэтому и приехал, оставив все дела. Кстати, мне этого на работе не забудут – придется расплачиваться.

– Как?

– Пока не знаю, и от этого еще страшнее, – пожал плечами он, но заметив, настороженность в ее взгляде, рассмеялся: – Ничего особо страшного не случится. Ничего такого, с чем бы я не справился. И не начинай обвинять себя, пожалуйста.

– Да, ты от этого устал, – кивнула она, возвращаясь к прежнему настроению. – Я все думаю о том, где будет жить София.

– Где вы с ней будете жить, – поправил ее Мартин.

– Где она, там и я, что тут сложного. Просто все эти деньги-документы очень утомляют даже если о них просто думать, а уж когда примусь за дело, то вообще…

Мартин на мгновение поджал губы и сдвинул брови, становясь похожим на пьяного.

– Думать всегда страшно, но когда начнешь действовать, все станет проще. По крайней мере, исчезнет эта неизвестность.

Эмма оглянулась, чтобы еще раз удостовериться в том, что в зале действительно никого нет, а потом подняла ноги на стул, накрывая подолом коленки и драпируя складками все лишнее.

– Сколько ты платишь за свою квартиру? – спросила она.

– Она у меня однокомнатная.

– Ну и что? Мне на большее денег все равно не хватит. Да и на такое жилье, наверное, тоже. Просто любопытствую.

Он прикрыл глаза, словно вспоминая точную сумму, чтобы не ошибиться. А когда ответил, Эмма поняла, почему ему было так сложно озвучить настоящую цифру.

– Это много, – разочарованно сказала она.

– Не настолько. Если снимать двухкомнатную, то будет гораздо выгоднее.

– Да ну? – Она недоверчиво улыбнулась.

– Да. Санузел, кухня – все это в той же комплектации, увеличивается только объем жилой площади. Простая логика.

Разговоры о такой квартире все равно казались бессмысленными – он менять жилье не собирался, а она не смогла бы найти столько денег. Тем более что с Софией расходы должны были несколько увеличиться. Еще нужно было подумать и о работе – где и с кем будет оставаться малышка, когда она сама выйдет в свою смену. Слишком много неразрешенных вопросов, к которым не хотелось ничего добавлять, давили ей на плечи, и поэтому следующий вопрос был закономерным и вполне объяснимым.

– И к чему все это?

– К тому, что если жить в одной квартире, то мы могли бы делить расходы пополам. Я уже подсчитал, в таком случае тебе бы хватило денег для того чтобы жить со спокойной совестью. Платить за всю площадь ты мне, конечно, не позволишь.

Для того чтобы понять, насколько реальны эти слова, ей пришлось повернуться и внимательно рассмотреть его лицо.

– Мы не женаты, нас не поймут. К тому же, зачем тебе… – Она замолчала, оборвав свою не успевшую развиться речь на полуслове. Мартин не любил, когда она прятала свои проблемы, боясь доставить неудобства. Привыкать к этому было сложно, тем более что начала она только сегодня утром. – Жить с ребенком, да еще и с таким большим – совсем не то, что можно подумать. Я и сама не знаю, как это будет. Не знаю, вообще, смогу ли я договориться с ее дядюшкой. Он и без того сейчас убит горем, а я еще хочу отнять у него племянницу.

– Ну, давай подумаем так, как будто все это происходит не с нами, – предложил он. – Согласна?

– Давай.

Слушать размышления Мартина всегда было интересно. Он пользовался простой логикой в любых случаях – в первый раз она познакомилась с его мыслями вслух, когда они выбирали кинотеатр прошлой зимой.

– София сказала, что жить с ними не будет. Как думаешь, она изменит свое решение?

– Нет.

– Конечно, можно ее заставить. Это будет хорошо?

– Нет.

– Значит, это от тебя не зависит. Ты ведь хочешь, чтобы ей было хорошо. Мы оба этого хотим. Вывод первый: искать жилье придется в любом случае.

– Понятно.

– Едем далее…

Мартин закрыл глаза и притих, и Эмма насторожилась. Затянувшееся молчание уже начало тяготить ее, но она почему-то понимала, что сейчас его нельзя трогать. В такое оцепенение он при ней еще ни разу не впадал, и ей было неизвестно, о чем он мог думать.

Впрочем, даже если бы она прочла его мысли, то вряд ли ей удалось бы ощутить всю их глубину и болезненность. Потому что мысли Мартина сами собой унеслись на веранду ее провинциального дома, в тот самый снежный день, когда он точно так же рассуждал с Филиппом, вычленяя нужные и бесполезные моменты из любых жизненных ситуаций. Потому что только сейчас он вдруг осознал, что тот разговор был, наверное, самым необычным из всего произошедшего в его жизни. Дикий, озлобленный и разочарованный мальчик слушал его слова и со всем соглашался. Можно было считать, что он его приручил и подтолкнул в правильном направлении. Только одного разговора оказалось мало, и теперь Мартин почувствовал звенящую пустоту от того, что он больше никогда не сможет поделиться с Филиппом чем-то полезным. Мальчик был одним из немногих людей, которым это было нужно, и ему стоило бы отдать все без остатка, но теперь такой возможности уже не будет.