Александра Флид: Грустная девочка

Ясно. Высказавшись о его работе уничижительно, Эмма оскорбила и его. И почему о работе, половина которой была чистой политикой, говорить безразлично и пренебрежительно нельзя, а об ее ущербном теле можно?

– Пока что мы этого не знаем, – вздохнула она, забыв при этом посмотреть на него.

Когда Эмма исподволь наблюдала за ним, Мартин казался расслабленным и спокойным, но стоило ей отвлечься, как он тут же переложил пиджак на ту же руку, в которой держал портфель, а другой коснулся ее плеча.

– Что с тобой? – спросил он, и его пальцы обожгли ее даже через плотную ткань цветастого платья.

Эмма пожала плечами:

– Ты был прав: я все еще грущу. Дай мне немного времени и не слушай того, что я говорю. Кажется, я сейчас просто не способна сказать что-нибудь интересное или разумное.

– Скажи мне, что именно тебя тревожит? – вдруг проявляя неслыханную щедрость, попросил он. – Ты боишься, что мы не поженимся? Какие глупости, Эмма, все будет в порядке. Я уверен, твой врач ошибся.

Уж если с кем-то и нужно было быть честной, так это с ним.

– Нет, Мартин, мой врач сказал правду. Меня тщательно обследовали в нескольких клиниках, и я знаю точно, что диагноз верный.

– Не может быть, Эмма. Разве в твоей семье бывали такие случаи?

– Наследственность роли не играет. Если таких и не было до сих пор, то я стану первой. И поэтому ни к чему наши прогулки, сам понимаешь. Придется нам расстаться.

Она постаралась придать своим словам как можно больше убедительности, но, видимо, получилось не очень хорошо.

– Что за бред, – сквозь зубы процедил Мартин. – Что за чертов бред ты сейчас несешь.

– Если ты хотел сказать «Я не собираюсь тебя бросать, потому что слишком сильно люблю», то получилось очень интересно, – вяло заметила она.

– Я хотел сказать, как тебе только в голову могла прийти такая фантастическая ахинея, – даже с какой-то злостью повторил Мартин.

– В таком случае я тебя поняла, – улыбнулась Эмма, проходя вперед и стряхивая его руку со своего плеча. – Ты обязательно встретишь ту, что будет говорить лишь умные слова.

Она не оглядывалась, но знала, что Мартин за ее спиной остановился.

– И ты уйдешь, даже не поцеловав меня на прощание? – раздалось за ее спиной.

Голос был каким-то неестественно хриплым и срывающимся, и Эмма даже остановилась.

Пришлось развернуться, что уже само по себе было ошибкой – стоило идти без оглядки.

– А кого обманывать этими поцелуями? – спросила она, глядя в его растерянные глаза.

– Разве ты меня не любишь? Поцелуй стал бы ложью только в том случае, если я тебе безразличен.

– Поцелуй бы сказал, что я собираюсь остаться с тобой, в то время как это не так.

– Ну, хватит драматизировать, Эмма, большой беды не случилось.

– Еще не случилось, – согласилась она, невзирая на то, что внутри у нее все протестовало. – Но все только начинается, поверь. Уж лучше уйти до того как крыша рухнет прямо на твою голову. А еще я люблю себя гораздо больше, чем тебя, и поэтому не буду сидеть и ждать, когда ты скажешь, что хочешь своего ребенка.

– Я, если честно, вообще об этом не думал, – признался Мартин, опуская руки. Пиджак свесился до самой земли, и вид у него был просто жалкий.

– Как подумаешь, позвони. Ты знаешь номер приемной.

– Да что же я сделал? – совсем возмутился он, начиная двигаться к ней навстречу. – С чего это вдруг ты так завелась?

Он действительно ничего не понимал, но это было даже проще. Ей не хотелось все объяснять и обвинять его, лучше было остаться непонятной и сумасшедшей девицей, страшным воспоминанием из прошлого или обычным недоразумением. Зачем портить жизнь молодому человеку? После войны в каждой семье рождается по три ребенка за пять лет, рано или поздно бездетная пара почувствует пустоту и желание обзавестись собственным потомством. Если сейчас она сможет убедить его в своей неадекватности и глупости, то дальше он забудет о ней и найдет ту, что сможет родить ему здоровых малышей.

Ее мир сжался вокруг одного отрицания, и Эмма сама не понимала, как много она упускает из виду.

«Я не смогу иметь детей». Мысль поселилась в ее мозгу, паразитируя на ее душе и вытесняя все остальные светлые моменты. Эмма замкнулась в своем горе, не замечая того, что жизнь состоит не только из семейного счастья.

– Ты забыл о том, что мне сейчас очень тяжело, – не слыша своего голоса и намеренно причиняя ему боль, сказала она. Решение пришло быстро, но думать о расставании она начала уже несколько дней назад. – Ты говоришь тут о своей работенке, не думая, что мне, может быть, совсем это не интересно. Найди ту, что будет готова слушать тебя с раскрытым ртом и хлопать глазками как полная идиотка. Прости, Мартин, я тут подумала и поняла, что я не смогу всю жизнь притворяться беспросветной тупицей только ради того чтобы ты чувствовал себя умным.