Александр Торик - Флавиан. Армагеддон

В том, что я пришёл не из неё, я убедился уже шагов через пятьдесят, уткнувшись в тупик, от пола до потолка заполненный не вскрытыми погребальными нишами. Я повернул назад, на свет светильника, видимый мне впереди, но снова вышел не туда — светильник был не тот, висящий на вбитом в стену крюке, а керамический, стоящий на маленьком каменном выступе невысоко от пола — здесь я тоже ещё не был.

Метнувшись взад-вперёд ещё в несколько коридоров и оказавшись в конце концов в темноте, я малость растерялся — надо было как-то выходить к людям наверху, но как?

Я вытащил из кармана смартфон, включил его, нашёл в приложениях функцию фонарика, предварительно оценив, что при теперешнем уровне зарядки аккумулятора светить фонарик больше пяти минут вряд ли сможет. Но хоть пять минут — мои! А за пять минут можно и… — что можно успеть за пять минут, я так и не успел придумать, так как фонарик предательски моргнул и выключился, а телефон промурлыкал знакомую корейскую мелодию выключения.

Кажется, я «попал»! Я вспомнил, как читал, что две англичанки сколько-то лет назад, заблудившись в катакомбах, вышли из них спустя лишь трое суток, проблуждав в темноте, причём вышли на другом конце города и — одна с потерянным рассудком, другая — с полностью поседевшей головой.

Я вздрогнул — повторять их судьбу мне как-то не хотелось…

«Господи! Что ж делать-то!» — воззвал я, устремив взор в темноту над головой.

«Как что? — ответил я сам себе. — Вот это и делай, молись!».

Я встал на колени.

Не буду рассказывать, о чём и какими словами я молился — Флавиан их от меня потом на исповеди услышал, и довольно!

Но после молитвы пришло успокоение вместе с уверенностью — всё будет хорошо!

А после успокоения пришёл мальчик. Лет десяти, в светлой тунике чуть выше колен, препоясанный плетёным нитяным пояском, курчавый, с весёлыми сияющими глазами и с масляным светильником в руке.

Точно! Я его видел рядом с женщиной, которая звала меня причащаться! Может быть, это её сын?

Однако размышлять было некогда, мальчик энергично взял меня за рукав куртки и потянул за собой, что-то весело приговаривая. Я смиренно повиновался этому жизнерадостному отроку и пошёл по коридорам и закоулкам подземелья, ведомый им «яко овча».

Шли мы недолго, минут через десять впереди забрезжил свет, идущий явно от электрического источника. Мой вожатый подвёл меня к небольшой площадке, от которой начинались ступени лестницы, ведущей наверх, и отпустил мой рукав.

— Мальчик, мальчик, подожди! — обратился я к нему, словно он понимал русскую речь. — Мне так хочется хоть как-нибудь отблагодарить тебя! О, есть!

Я сунул руку в боковой карман фотоаппаратной сумки, вытащил оттуда леденцовую конфетку из тех, что раздавали в самолёте, в обёртке с надписью «Аэрофлот», и протянул своему маленькому проводнику.

Он взял конфету, повертел её в руках и сунул за пазуху, затем покопался там же, в глубинах туники, и вытащил оттуда какой-то керамический черепок, который и протянул с улыбкой мне, после чего развернулся на одной ноге и скрылся в темноте коридора, ещё какое-то время помелькав огоньком удаляющегося светильника. Я вздохнул, благодарно перекрестился и стал подниматься но каменным ступеням к электрическому свету.

Подъём был совсем недолгим, через минуту я уже стоял в освещённом электролампами коридоре с пустыми погребальными нишами по стенам. Посмотрев направо и налево, я прислушался: мне послышался где-то рядом какой-то знакомый звук…

Так и есть! Это же тот самый глуховатый голос аудиогида, раздающийся из подхрипывающего динамика старого магнитофона падре Стефано! Я рванулся на звук и, завернув за угол шагах в двадцати от выхода с лестницы, по которой я только что поднялся, буквально наткнулся на Флавиана с падре Стефано, выходящих из небольшой кубикулы.

— О! Лёша! — удивился Флавиан. — А ты разве не…

Он оглянулся назад, в тесное помещение с локулами по стенам и небольшим аркосолием в центре, потом опять недоуменно посмотрел на меня, на падре Стефано и опять в кубикулу.

— Как ты успел раньше меня выйти, ты же там что-то фотографировал на потолке? — взгляд батюшки выражал искреннее недоумение.

— Отче! Ты перепутал, — заговорил я, ещё не успокоив до конца дыхание после быстрого подъёма по лестнице. — Я фотографировал потолок не здесь, это было ещё до того, как я потерялся!

— Ты потерялся? — глаза Флавиана ещё больше раскрылись от удивления. — Ты же не отходил от нас!