Александр Торик - Флавиан. Армагеддон

Мы с Флавианом переглянулись.

— Представляете, в свободе сексуальных отношений Помпеи предвосхитили те цивилизационные ценности, к которым человечество возвратилось только спустя два тысячелетия запретов и непонимания, к концу двадцатого века!

Елена говорила вдохновенно и убеждённо:

— Только подумайте, здесь на двадцать тысяч жителей существовало, кроме главного лупанара, более сорока отдельных помещений для занятия проституцией, не считая отведённых для этого комнат при тавернах, магазинах и других общественных и частных помещениях!

Причём здесь были заведения разного уровня, от недорогих, для простых горожан, приезжих купцов и матросов, до элитных, можно сказать, аристократических секс-клубов, в которых профессионально оказывали сексуальные услуги как «лупы»-женщины, так и «луперки»-мужчины!

Выступать в роли «жриц любви» не гнушались даже замужние матроны из благородных семей, не афишируя это, естественно, хотя в большинстве случаев профессиональными «лупами» были рабыни из Греции и других завоёванных Римом стран.

В качестве «луперков» нередко выступали тогдашние «звёзды спорта» — гладиаторы, вступать в связи с которыми не брезговали даже знатные дамы, одаривая своих любовников немалыми деньгами!

Но и не только «любовь за деньги» была распространена между жителями Помпеи. Её граждане жили полноценной чувственной и эротической жизнью — влюблялись, ухаживали друг за другом, «занимались любовью», причём даже в общественных местах, таких как галереи форума или городские закоулки!

Да и вся обстановка жизни в Помпеях свидетельствовала о преобладающем здесь духе моральной свободы: множество находок имеют яркую сексуальную тематику — от настенных эротических фресок и «граффити» до скульптурных изображений и предметов быта.

Найдены изображения нетрадиционных форм плотской любви, включая секс с животными, множественные образы бога Приапа с его гипертрофированным «мужским достоинством», домашняя утварь и уличные светильники в виде обычно скрываемых частей тела человека!

В конце восемнадцатого — начале девятнадцатого века, когда развернулись серьёзные раскопки, учёные, будучи связаны давлением клерикалов, — Елена бросила осторожный взгляд на Флавиана, который в своём поношенном подряснике, безрукавке-полурясе и афонской скуфейке явно выглядел клерикалом-давителем, — не знали, как поступить со множеством находок эротического содержания, боясь предоставить их на широкое обозрение.

В 1819 году раскопки посетил неаполитанский король Франческо Первый вместе с женой и дочерьми. Осмотрев «непристойные» находки, король был так сильно возмущён, что приказал вывезти все крамольные артефакты в Неаполь и запереть их в особом, так называемом «Секретном кабинете».

В 1849 году дверь в него даже была заложена кирпичом, и только по прошествии немалого времени туда был открыт доступ ограниченному числу людей зрелого возраста и, как это было особо указано — «безупречной репутации»!

В самих же Помпеях эротические фрески были закрыты специальными завесами, а некоторые даже замазаны. «Секретный кабинет» прогрессивная общественность не раз предлагала превратить в общедоступный музей, но все попытки пресекались клерикалами и консерваторами!

Елена снова быстро взглянула в нашу с Флавианом сторону (очевидно, если он был «клерикалом», то я — явно «консерватором»).

— И только в 2005 году собрание «Секретного кабинета» было наконец передано в распоряжение Национального археологического музея!

Флавиан тем временем, никак не реагируя на несколько провокационные высказывания и взгляды нашего гида, что-то сосредоточенно разглядывал на стене какого-то разрушенного помпейского дома.

— Простите, что прерываю Вас, Елена, — обратился он вдруг к экскурсоводу. — Скажите, пожалуйста, когда были сделаны эти граффити?

— Эти граффити были обнаружены немецким археологом Августом May ещё в 1885 году, и, по мнению учёных, они были процарапаны во время самого извержения Везувия кем-то из его жителей, возможно, даже христианином!

— А что там написано, что это за надпись? — заинтересованно повернулась к стене с граффити вся наша маленькая группа.

Айбике, оказавшаяся ближе всех к надписи, огласила процарапанный на штукатурке текст:

— Здесь написаны латинскими буквами два слова: «СОДОМ» и «ГОМОРРА»!

Возникшую тишину прервала Лидия Дмитриевна, повернувшись к Флавиану: