Любовь Деточкина - Книга ароматов. Авторская парфюмерия

– Мам! – закричал я в пустоту тумана, – Пирог горит!

– Ой! – встрепенулась явно уснувшая на веранде мама и побежала в дом.

Пирог был спасен. Мне налили стакан прохладного малинового компота, усадили за стол, поставили рядом еще дымящийся пирог с очень румяными боками и я почувствовал себя практически полностью счастливым. Не бывает же абсолютного счастья, а сейчас я подобрался к нему на прицельную дистанцию, пали в лоб и счастье твое.

Мама копошилась, выставляла на стол вкусности.

– Не суетись, – сказал я, попивая компот, – у нас с тобой много времени.

Мама улыбнулась и обняла за голову. Она теребила мои растрепанные волосы и шептала:

– Бедовый мой.

– Все хорошо мам, я вернулся, давай уже пирог режь, – сказал я, и вывернулся из объятий.

– Вернулся-то, вернулся, токмо не туда, – тихо приговаривала мама и резала крупные куски пирога.

Я быстро выхватил кусок, откусил и с полным ртом сказал:

– Че ж не туда-то? Домой.

Мама улыбнулась и села. Она больше ничего не говорила, подкладывала еды и наливала компот.

– Я спать пойду, – сказал я, осознав, что уже почти не могу двигаться.

– Рано тебе спать, сынок, – ответила она.

– Вечереет.

Мама посмотрела в окно.

– Пора тебе уходить.

– Не хочу я!

– Клятву забыл?! – сурово спросила мама.

Ее лицо было строгим, а глаза пристально смотрели на меня. Я провалился в воспоминание:

Я держу умирающую маму за руку и говорю:

– Я клянусь тебе, что не помру, пока не воспитаю пару сыновей!

Мама улыбается.

– Или дочерей. Ведь дочери тоже хорошо?

Мама кивает.

– Уходи! – говорит мама, в глазах ее больше нет строгости, только любовь.

Иду к двери, оборачиваюсь, но мать с силой выталкивает меня за порог, я падаю лицом на дермантин кушетки, ее вкатывают в машину скорой помощи.

– Терпи, матросик, не война это, турбину у вас рвануло, – говорит усатый толстяк в синей мед форме и заглядывает мне в глаза, приподнимая веки.

Я чувствую, как машина несется по кочкам.

– Сыновей надо, – хрипло говорю я.

– Будут сыновья, будут, ты только до больницы дотерпи, родной, – говорит доктор и делает укол.

Ноты: песок, горелая ткань, кожа, гарь, техническое масло, плавящийся металл, мерзлая трава, фруктовый пирог, слива, вишня, абрикосы, малина, дермантин, инъекционный анальгин, амбра.

– Пятая береза от большого дуба, что царь на холме посадил. От березы десять аршинов на юг, там гномья нора. Коли листья прошлогодние приподнять, да слова нужные сказать, ход откроется. Залезай под землю….

– Ирина Петровна, я понимаю, вы краевед, экскурсии водите, но давайте без этих местных легенд, – говорит Иван.

– Краевед, краевед, вожу экскурсии, столько Иванов за свою жизнь перевела, не поверишь, – говорит Ирина Петровна, живо обувая кроссовок на сверкающий механический протез.

– Мне источник найти, пробы взять, на карте отметить и все, – говорит Иван.

– Спробовать можно конечно, ток живую воду просто так пить без толку, – говорит Ирина Петровна, – вот если вначале умереть, тогда сразу эффект прочувствуешь.

– Давайте без этого фольклора, – морщится Иван, просто отведите меня к источнику, я заплачу, как за экскурсию.

– По рукам, милок! – обрадовалась Ирина Петровна.

Под ногами скрипели опавшие прошлогодние иголки, пахло еловой смолой, Иван еле поспевал за Ириной Петровной, которая неслась по лесу и не прекращала говорить.

– Вот это гора гномов, под ней живет их король, сварливый рыжий Гоби.

Иван посмотрел на гору. Гора и гора.

– А это поляна фей, каждой весной, на ней выбирают главную фею, но никто не хочет быть главной целый год, поэтому они мажут лица грязью, начесывают колтуны в волосах и страдают другими глупостями, лишь бы откосить от забот, – продолжила Ирина Петровна.

– Можно без лекции, я ученый, не верю в сказки, – попытался унять Ирину Петровну Иван.

– Вон тот камень, не простой, это алтарь эльфов, – как ни в чем не бывало, продолжила Ирина Петровна.

– И там они плясали и ели заблудившихся путников, – решил подыграть Иван.

Ирина Петровна с интересом взглянула на Ивана, и прибавила шагу.

– А здесь овражек… – сказала Ирина Петровна.

– Какого-нибудь лешего, – перебил ее Иван и с криком покатился вниз.

– Скользкий, – закончила Ирина Петровна и полезла за Иваном.

Иван лежал на дне оврага в неестественной позе и молчал.

– Эх, чахлые-то какие пошли, – вздохнула Ирина Петровна и отправилась вдоль оврага.