Юрий Ситников - Если у вас нет собаки…

Без страха и упрека

— Куда ты себя дел? — истерично кричала немка Марта, путаясь в русских словах. — Сказать мне хотя бы слово! Ты слышать меня, маленький плохой ребенок? Ольег! Ольег! Я оторву тебе все твои уши. Сказать мне, где ты! Ольег!

Раскрасневшаяся Марта выскочила из комнаты и, заговорив на родном языке, произнесла длинную фразу, смысл которой сводился к следующему: если Олег сию же секунду не появится перед ней, она, Марта, за себя не ручается. Она все равно его найдет, но тогда негодному мальчишке не поздоровится.

— Я считать до три, — визгливо голосила Марта, мучаясь одышкой.

Она была полной, скорее даже толстой, но, несмотря на излишний вес, передвигалась довольно ловко. Правда, с каждым шагом дыхание учащалось, лицо взмокло, выкрашенные в рыжий цвет пряди волос спадали на глаза, липли к мокрому лбу и щекам, доставляя Марте определенный дискомфорт. Нервным, пружинистым движением она прятала непослушные локоны за уши, но ровно через секунду, от беготни и непрерывного мотания головой, волосы снова начинали причинять неудобства.

— Ольег, делать тебе предупреждение последний раз в жизнь. На слове «три», я стану выйти из себя и, когда тебя увидеть снова, начну больно тебя учить. Айн… Цвай… Драй!

Олежек на угрозы няни не прореагировал, тогда Марта выскочила из дома и прямо в домашних мягких тапках побежала к домику охраны.

— Помочь мне! Помочь мне быстро, — слетало с ее перекошенных губ. — Эй, надо искать мальчишку, он сделать от меня побег.

Олег слышал, как Марта носится по дому, выкрикивая русские слова, перемежая их со словами немецкими. К ее невнятной путаной речи он не прислушивался, не до того ему сейчас было; Олег хотел остаться незамеченным, хотел, чтобы толстая немка Марта забыла о его существовании. Нянька ему не нравилась. Не понравилась сразу, как только отец привез ее из города, сказав, что Марта будет его новой няней. Олег начал было сопротивляться, но отец повторил ненавистное слово «надо».

Так мальчик оказался под опекой Марты. Своих детей у Марты не было; чужих она держала в ежовых рукавицах. Сегодня, перед тем как отправиться спать, Олег захотел поиграть в машинки. Марта не разрешила.

— Все хороший маленький дети должны ложиться в кровать сразу после обеда. Марш на подушка! Под одеяло!

Схватив Олега за руку, Марта потащила его в ванную комнату, он сопротивлялся, кричал, она продолжала выкрикивать фразы на немецком.

Вырвавшись, Олежек побежал по длинному коридору в сторону лестницы, намереваясь спуститься вниз и спрятаться в гостиной. На лестнице упал, ушиб колено, но мешкать не стал, прихрамывая, проковылял в гостиную, осмотрелся и, заприметив подходящее местечко, в котором можно укрыться от надоедливой Марты, спрятался за створкой шкафа.

Сразу сделалось темно, неуютно, страшно. Олег боялся темноты, вернее, не самой темноты как таковой, а тех существ, которые в ней жили. Темнота и мрак ассоциировались с гоблинами, троллями и колдунами. Даже ночью он спал с включенным ночником; со светом засыпалось намного быстрее.

Сейчас, очутившись в шкафу, Олег прильнул к узкой щели между створками. Через нее просачивался слабый свет, была видна спинка кресла и часть журнального столика со стопкой журналов. Крики Марты становились громче, Олег понял, что немка тоже спускается вниз, на первый этаж, но вместо того, чтобы забежать в гостиную, она понеслась на улицу.

Приоткрыв дверцу и удостоверившись, что гостиная пуста, Олег подошел к входной двери. Прежде чем выйти на крыльцо, немного колебался, взвешивая все за и против.

Вопли Марты явились для мальчика толчком к действию. Обернувшись назад, он посмотрел на лестницу, шмыгнул носом и вышел на крыльцо, предварительно захватив из гардеробной комнаты свитер, куртку и обувку.

На ходу застегивая куртку, Олежек поспешил выбежать за калитку, спрятавшись за шаровидной туей. Он сел на корточки, положил руки на колени, прислушался.

Почти сразу раздался обеспокоенный голос Марты:

— Искать каждый угол! Пока не найти, ни у кого нет спокойной жизнь.

Хлопнула дверь. Входная. Олежек вдруг осознал, что ему удалось совершить настоящий побег от злой Марты. Ему, четырехлетнему мальчишке. Нет, он ошибся, ему уже не четыре — четыре с половиной.

Холодный ветер щипал уши, щеки, подбородок; замерзли руки, замерзла голова. Шапку-то он не взял, не подумал о ней. Наверное, пора возвращаться назад, разонравилась Олегу затея с побегом, холодная она какая-то, непродуманная.