Юрий Ситников - Если у вас нет собаки…

Впрочем, уже через несколько мгновений Друж забыл и о крикливых попугаях, и об апатично сидевших в большой клетке кроликах, и вообще обо всем на свете. Его пленил вкуснейший запах! Точнее, десятки вкуснейших запахов, которые буквально заполнили каждый уголок этого удивительного места, названного хозяином зоомагазином.

Как вкусно пахнет — слюнки текут! Ой, мотал головой Друж, я не вытерплю, я сейчас снова залаю. Невозможно молчать, когда аппетитные ароматы дразнят маленького щенка самым бесстыдным образом. Запахи есть — еды не видно. Что за непонятки такие? Эй, еда, ты где? Друж затявкал и начал тянуть хозяина в сторону высокого стеллажа, откуда доносился манящий мясной запах.

— Друж, нам сюда, — хозяин натянул поводок, остановился возле полки с сухими кормами, и в этот момент Друж решил проявить характер.

Уперевшись лапами о полку, заставленную мягкими упаковками консервов, Друж вдруг подался вперед, смахнув несколько пакетов на пол.

— Э-это что такое? — сердито спросил хозяин.

Друж завилял хвостом. Глаза он на всякий случай опустил в пол, но через секунду начал исподлобья поглядывать на сурового хозяина.

— Друж, мне это не нравится!

Взгляд щенка сделался виноватым. В глазах читалось раскаянье.

— Мне стыдно за тебя, — хозяин сел на корточки и стал поднимать с пола упавшие упаковки.

Друж заскулил. Он понял, что сделал что-то очень нехорошее — хозяин огорчился. Как же исправить положение, что бы такое совершить и заставить хозяина улыбнуться? Он должен, он должен придумать, и он придумает. И тогда лица хозяина коснется улыбка, а вокруг его добрых глаз появятся забавные черточки-смешинки.

Возле Дружа лежала упаковка консервов. Видя, как хозяин поднимает пакетики с пола и кладет их обратно на полку, Друж последовал его примеру. Склонил голову, приоткрыл пасть и аккуратно, словно боясь причинить яркой упаковке боль, подцепил ее зубами. Получилось. Упаковка была зажата в пасти, теперь ее требовалось вернуть на место. Друж подбежал к хозяину, вильнул хвостом и издал гортанный рык. Мол, решил тебе помочь.

И хозяин улыбнулся. Увидев черточки-смешинки, Друж преобразился: отскочил в сторону, тявкнул, засеменил толстыми лапками. У него получилось вымолить у хозяина прощение за свой проступок. Он смог добиться появления на лице забавных черточек. Он молодец. Хозяин так и сказал:

— Молодец, Друж! Ты делаешь успехи.

Домой они возвращались другой дорогой. Друж знакомился с новыми запахами и гордился своей сообразительностью. А у самого светофора хозяина остановил незнакомый человек, от которого пахло табаком и хлебом.

— Денис Евгеньевич! — сказал незнакомец низким голосом с нотками торжественности. — Сколько лет, сколько зим!

— Здравствуйте, Геннадий Николаевич. Действительно, давно не виделись.

— А я вспоминал вас намедни, думаю, не случилось ли чего. Месяца три вы у нас не появляетесь. Как здоровье? Как супруга?

Друж смотрел на незнакомца и все ожидал, что тот обратит на него внимание: нагнется и погладит по голове. Но тот будто нарочно не замечал снующего под ногами щенка.

— Денис Евгеньевич, зашли бы как-нибудь, — говорил незнакомец, когда они перешли дорогу. — Без вас в шахматы играть скучно. Вы лучший шахматист в районе!

— Скажете тоже.

— Да лучший, говорю я вам! Загляните на днях, сыграем партию.

— Не обещаю, — ответил хозяин, и Друж уловил в его голосе легкое сомнение.

— Что, на работе зашиваетесь? — участливо спросил Геннадий Николаевич.

Денис Евгеньевич вздохнул.

— Я ведь ушел с работы-то. Уже три месяца на пенсии.

— Да ну!

— Время пришло. Шестьдесят лет — пора на покой.

— Бросьте вы, Денис Евгеньевич! Вам, и на покой? Да ни в жизнь не поверю, что вы дома спокойно усидите. Разве шестьдесят лет возраст? Моему тестю за восемьдесят, а все бегает, все суетится.

— Мне Друж скучать не дает, — сказал Денис Евгеньевич, кивнув на щенка. — Почти месяц с нами живет, новый член семьи.

— Ах вот оно что! — Геннадий Николаевич хмыкнул и склонился над Дружем. — Это, значит, по твоей вине, псина, наш лучший шахматист больше не играет в шахматы?

Гав! — сказал Друж.

— Понимает, — улыбнулся Геннадий Николаевич. — Ну, может, оно и правильно, с собакой-то лучше, веселее. И порода хорошая, достойная. Немецкая овчарка — псина с интеллектом. Сколько ему?

— Два с половиной месяца.

— Карапуз!

Дойдя до магазина, из которого выбивался запах сдобы и пряностей, Геннадий Николаевич остановился.