Юрий Ситников - Если у вас нет собаки…

Под утро из наркоза без особых проблем вышла Индира, Людвиг же, прежде чем окончательно прийти в себя, устроил настоящую истерику.

Друж лежал на каталке, мечтая поскорее убраться из мрачного помещения: здесь все было пропитано болью, страхом, отчаяньем; он не чувствовал боли физически, но страдал от боли душевной. Она клокотала внутри, сдавливая неспокойное дыхание.

Утром Людвиг рассказал соседям о своих хозяевах. Расхваливал их доберман на все лады. И хорошие, и пригожие, внимательные, заботливые, а как любят Людвига — словами не передать. О здоровье его пекутся, раз в полгода обязательно показывают ветеринару, проводят полное обследование. Чуть что в организме не так, врач сразу устраняет проблему. Вот и на этот раз во время осмотра выявили болезнь желчного пузыря.

— Спасибо хозяевам. Они у меня лучшие! — гавкал Людвиг.

Джина завела старую пластинку. Как проснулась, так сразу в крик. Страшно ей, и все тут! Лает и лает, не угомонится никак. Медсестра и успокаивала, и гладила, и шептала что-то, наклонившись над пуделихой. Не помогло.

— Страшно мне! Страшно! — разорялась Джина.

Через час ее увезли.

На Дружа напала апатия. Он завыл от жалости к самому себе. Индира начала подвывать.

— Прекратите, — гавкнул Людвиг.

— Тебе хорошо говорить, у тебя есть любимые хозяева, а у меня никого нет, — Друж приподнял голову, посмотрел на лабрадора и, вздохнув, прикрыл глаза.

— Мне хозяева не нужны! — испуганно протявкала Индира.

— Ты шутишь? Как такое возможно?

— Мой хозяин меня избил, сломал заднюю лапу, вывихнул переднюю. Хотел еще ударить по голове — не успел, хозяйка помешала. Теперь я здесь, и не знаю, заберут меня обратно домой или на улицу жить отправят.

— Лучше жить дома, — гавкнул Людвиг.

— Домой не хочу. Боюсь. Теперь я людям не доверяю, — проскулила Индира.

Друж молчал. Ему не хотелось хвастаться Денисом Евгеньевичем и Марией Тихоновной. Это ведь они, именно они, а не хозяева Людвига, самые верные и преданные. И Людвиг, конечно же, признал бы правоту Дружа, если бы познакомился с этими замечательными людьми.

…Новая медсестра принесла Дружу воды и миску жидкого корма. Но прежде чем позволить напиться и немного поесть, сообщила, что он должен оказаться на полу. В помещении появился крепкий парень в бордовом костюме.

— Значит, так, собака, — сказала медсестра, — сейчас я отвяжу тебе лапы. Сразу не прыгай. Кирилл, бери его аккуратно, живот не задень. Осторожно… Собака, подожди, не торопись.

Друж привстал, парень взял его на руки и опустил на кафельный пол.

— Теперь сам.

Друж сделал шаг, пошатнулся.

— Не-не-не, Кирилл, не отпускай. Придерживай его.

Друж поставил вперед лапу, затем вторую, медленно подтянул третью (заднюю), за ней четвертую.

— Уже лучше. Кирилл, пусть пройдется немного.

Поддерживаемый Кириллом, Друж доковылял до двери, подошел к каталке Людвига, поприветствовал коротким лаем Индиру и вернулся к миске с кормом.

— Освоился, — улыбнулась медсестра. — Кирилл, когда поест, на перевязку веди.

Жидкая еда — по консистенции она напоминала кашу — оказалась невкусной и вязкой. Съев меньше половины порции, Друж с большим удовольствием попил воды, с благодарностью взглянув на Кирилла.

— Позавтракал? — спросил тот.

Друж сел на задние лапы. В животе разлилось тепло, появились покалывание, тяжесть, пришлось спешно встать и попытаться лизнуть бинты. Но Кирилл не разрешил. Надев Дружу ошейник и прицепив поводок, он повел его на перевязку.

Индира с Людвигом проводили Дружа зычным лаем.

Из процедурного кабинета Дружа отвели в кабинет первичного приема; взвесили, внесли в карту необходимые записи и вручили поводок сидевшему в коридоре незнакомому мужчине.

— Можете забирать, — сказала медсестра, скосив взгляд на Дружа. — Через день привозите на перевязку.

— Пошли, Флинт, — мужчина слегка натянул поводок, но Друж не двинулся с места.

Смуглое лицо мужчины не задело в памяти ни единой струнки. Значит, прежде они не встречались. Друж вдохнул воздух. Нет, и запах ни о чем не говорит. От мужчины пахнет парфюмом и табаком.

— Флинт, нам пора домой, — повторил мужчина, сев перед Дружем на корточки. — Здесь нам делать нечего. Нас ждут дома.

Друж вконец растерялся. Незнакомец произнес волшебное слово — «дом»! — сказал, что его, Дружа, там ждут. Может ли Друж надеяться, на скорейшую встречу с Денисом Евгеньевичем? Правильно ли он понял слова мужчины, что так упорно называет его чужим именем (кажется, Флинтом); есть ли смысл доверять человеку, которого видишь впервые в жизни?