Лиз Тренау - В любви и на войне [litres]

Наконец появился Фредди, размахивая чем-то похожим на огромное опасное насекомое, – оказалось, это был какой-то черный бакелитовый цилиндр, из которого во все стороны торчали провода. Поковырявшись некоторое время с замком, Фредди сумел снять цепь и потянул на себя металлические двери – они открылись с таким оглушительным скрипом, как будто их уже несколько лет никто не открывал. Внутри оказался, как сначала показалось Марте, армейский грузовик: большая машина того же защитного цвета, что и двери гаража, только значительно более ржавая. Автомобиль явно знавал лучшие дни.

Англичанин откинул крышку двигателя и стал возиться с черным цилиндром, со щелчком вставив его на место и соединяя провода. Закончив, он закрыл крышку и взобрался на широкую скамью, которая занимала всю ширину кабины. Потом протянул руку под приборную панель и нажал какую-то кнопку. Ничего не произошло. Он выругался и нажал еще несколько раз. Машина издала какие-то низкие, чихающие звуки, но не ожила. После множества проклятий двигатель наконец заработал с оглушительным ревом, заполняя гараж удушливым облаком черного дыма.

– Эврика! – крикнул водитель. – Залезайте!

Руби забралась первой, усевшись рядом с Фредди, следом – Отто. Марта влезла последней. И только когда она собралась подтянуться вверх, то заметила ярко-красный крест, нарисованный краской на боку брезента, покрывавшего кузов грузовика. Она неожиданно улыбнулась: эти англичане полны сюрпризов! И вот еще один: Фредди пытается учить молодую англичанку, как управлять коробкой передач. Марта подозревала, что девушка никогда прежде не управляла никаким автомобилем, не говоря уже о санитарной машине армии союзников.

Руби удалось найти заднюю передачу, и Фредди вывел машину из гаража. Потом она переключила рычаг на первую передачу и они двинулись по улице под его азартные крики: «Вторую. Нет, вниз, вторую передачу! Попробуй еще раз!» Она рывком привела рычаг в нужное положение. Последовала еще одна команда: «Вверх, поперек и снова вверх, на третью, сейчас же! Снова вверх! О, вот так!» Фредди убрал руку с руля, неуверенно управляя культей левой руки и одновременно наклоняясь вперед, чтобы помочь ей найти нужную скорость. Наконец, после витиеватых проклятий и приступов смеха, девушка освоилась и они поехали более плавно.

Это могло показаться Марте одним из ее сюрреалистических снов, если бы не крайне достоверные детали, убеждавшие в реальности происходящего: твердые шины так тяжело стучали о булыжники, что у бедной женщины клацали зубы; позади них клубился черный дымный след, было крайне неудобно сидеть, скрючившись на жесткой скамейке. При каждом повороте направо ей приходилось держаться изо всех сил, чтобы не вывалиться на дорогу. И все это в компании двух англичан.

Пять долгих лет англичане были врагами, самыми лютыми в ее личном списке: нация, которая лгала и обманывала, нарушала все свои обещания, спровоцировала жестокую продовольственную блокаду, в результате которой многие тысячи простых немецких граждан и детей погибли от голода. Именно англичане выпускали смертельно ядовитые газы, которые вызывали невыразимые страдания их войск. Англичане рыли подземные тоннели и устраивали взрывы, тысячи ничего не подозревающих немецких солдат разорвало на куски.

И все же сейчас она была на пути к тому, чтобы найти могилу сына, благодаря щедрости и состраданию двух англичан. У нее не хватало слов, чтобы выразить свою благодарность должным образом.

– Какое приключение! – сказала она Отто по-французски. Зажатый между ней и Руби, он, казалось, особенно забавлялся, когда, дергая рычаг переключения передач, англичанка зарабатывала очередную порцию добродушных ругательств со стороны водителя. Было так приятно слышать смех сына – в последнее время это случалось крайне редко.

– Мы уже прибывали, братик! – сказал Отто на том же языке. И неважно, что он употребил не ту форму глагола, она поняла, что он имеет в виду. Мы уже едем! Горько-сладкие слезы щипали глаза: как же он скучал по брату!

Когда они выехали из Хоппештадта, она набралась храбрости и спросила: «Как далеко? Как долго?»

Фредди сказал что-то о километрах, и Руби подняла руки, растопырила пальцы на обеих руках и затем повторила этот жест. Двадцать. Потом указательным пальцем изобразила на раскрытой ладони часовую стрелку, которая сделала три четверти оборота. Сорок пять минут.

Они проехали прямо через Ипр, мимо главной площади с ее грудами щебня и уничтоженными до основания зданиями, разрушенной колокольней собора, остов которой указывал в небо, словно призывая гнев Божий. Когда они выехали из города, дорога стала гораздо хуже и они двигались медленней. Фредди маневрировал, заставляя неповоротливый грузовик объезжать бесчисленные выбоины и воронки.