Лиз Тренау - В любви и на войне [litres]

– Но ведь когда он записывался, у него должны были спросить какие-то документы, удостоверяющие личность! Да им просто лень возиться! – бушевал отец. Но каждая его попытка что-то узнать наталкивалась на стену, и он снова с головой уходил в политику.

Мать, обычно такая общительная и жизнерадостная, погрузилась в омут отчаяния, отказывалась сопровождать мужа на официальные мероприятия и отклоняла даже приглашения от друзей. Она ела как птичка, ужасно исхудала и теперь почти не покидала дом.

Но Элис поняла, что не может со всем этим смириться. Самое ужасное, что, перед тем как покинуть Канаду, Сэм посвятил ее в свои планы. Она, потрясенная, не верила своим ушам и умоляла брата не уезжать.

– Ради бога, Сэм, ты что, с ума сошел? Разве ты не понимаешь, что там происходит? Тебя же могут убить!

– Я должен это сделать. Ради Амелии, – ответил он, упрямо стискивая зубы. – Я буду осторожен, обещаю. Канадцев не посылают в самую гущу событий. Просто если я не примкну к армии, то никогда не смогу себе этого простить. Мы не можем позволить этим чертовым фрицам добиться своего.

Они спорили до поздней ночи о том, кто прав и кто неправ в этой войне, и должны ли Штаты ввязываться в нее. В конце концов он просто замолчал, и ей пришлось признать, что нет никакой надежды отговорить его. Прежде чем они легли спать, он заставил ее поклясться их старой детской клятвой – «лучше помру, чем кому-то скажу!», – что она ничего не расскажет родителям.

– Они все равно меня не остановят, потому что мне больше восемнадцати. Просто дай мне фору, ладно? – умолял он. – Я напишу, когда доберусь туда.

Утром он ушел.

Она сдержала обещание и испытала огромное облегчение, когда пришло его письмо, пересланное с какого-то адреса в Оттаве, которое освободило ее от бремени его тайны. Это было единственное письмо, которое они от него получили. Оно и сейчас было при ней, надежно спрятанное в боковом кармашке ее сумочки. В нем писалось:

Дорогие мои!

Пишу, чтобы вы знали, что я жив-здоров и рад, что наконец, вместе с другими канадцами, оказался тут, во Фландрии, и вношу свою скромную лепту в борьбу с гуннами.

Простите мне ту боль, которую я причинил всем вам. Я не мог поделиться своими планами, потому что знал, что вы попытаетесь остановить меня, а я уже принял это безоговорочное решение ради моей дорогой Амелии.

Я просто не мог жить с самим собой в ладу, пока этот идиот Вудро Вильсон увиливает от войны. Британцы, французы и бельгийцы храбро сражаются, но нам крайне необходимы поставки припасов из Штатов, и как можно скорее. Пожалуйста, папа, сделай все, что можешь, чтобы заставить их понять это!

Я сейчас «на отдыхе», в тылу, в местечке, которое они называют Хопс, то есть «хмель». Да-да, вы правильно догадываетесь, они здесь все пивовары! Люди тут добросердечные, нам все помогают, у нас хорошее пиво и достаточно еды. Это райский уголок посреди адского пекла войны. Так что не беспокойтесь обо мне. Обещаю, я буду осторожен и совсем скоро вернусь домой.

С любовью,

Война закончилась, шли месяцы, а он все не возвращался. Элис не могла избавиться от мысли, что она должна была тогда каким-то образом остановить его. «Если бы я только сказала папе в тот же день, он бы что-то смог сделать – хоть что-нибудь!» Но что они могли сделать, когда Сэм был настолько решительно настроен, что замел все следы и, скорее всего, записался под вымышленным именем?

Несмотря на это, в самые скорбные, безотрадные минуты своей жизни Элис чувствовала себя виновной в смерти своего младшего брата, единственного, горячо любимого брата! Эта мысль преследовала ее днем, навевала кошмары ночью. Единственный способ успокоить совесть – это узнать, что с ним случилось, а это означало, что ей нужно было ехать во Фландрию.

– Только через мой труп, – бушевал отец. – Ты, очевидно, решила, что просто столкнешься с ним на улице? Это тебе не Вашингтон, Элис! Вся северная Франция и вся Бельгия – сплошные руины. Ты сама видела это в газетных публикациях. Города разрушены, люди голодают, преступность процветает, транспорт не работает. Я не позволю своей дочери подвергать себя подобной опасности. И это мое окончательное слово.

Она обратилась с мольбой к матери.

– Если твой отец говорит «нет», значит, нет, – ответила та. – И потом, что скажет Ллойд по поводу этого твоего плана?

О ее помолвке с Ллойдом судачил весь город. Лихой молодой пилот одной из частей-пионеров американской авиации готовился унаследовать миллионы, поскольку был единственным сыном известной семьи банкиров. Он был самым достойным и желанным холостяком среди ровесников Элис.