Энн Пэтчетт - Прощальный фокус [litres]

– Иди в постель, – сказала Китти. – И мальчиков уведи.

Сабина покачала головой:

– Никуда я не пойду.

Она подошла к Китти, взяла стул и села рядом.

– Дай-ка я погляжу, что у тебя с лицом.

Сабина приподняла подбородок Китти.

– Со мной все в порядке. Честное слово!

– Черт, вы меня слышали вообще? – рявкнул Говард Плейт.

– Отлично слышала, – ответила Сабина, не отрывая взгляда от Китти. С минуту она рассматривала ее лицо, потом приложила к царапине салфетку.

Ухватив Сабину за плечи, прикрытые белым хлопком пижамы Фана, Говард рывком поднял ее на ноги. Ворот пижамы натянулся, и голова Сабины запрокинулась и тут же мотнулась обратно. Нож, небрежно болтавшийся в руке Говарда, мог с легкостью пропороть ей кожу, но пропорол только рукав. Сабина услышала, как мальчики в коридоре громко охнули. Сколько было в ее жизни бутафорских ножей – ножей, которыми не вскрыть даже конверта. Все это продолжение сна, не иначе. Или до того она бодрствовала, но сейчас заснула. Костяшки пальцев Говарда уперлись Сабине в ключицу, в мягкую кожу шеи.

– Говард… – Китти тоже встала.

– А ну слушай меня! – заорал Говард.

Он толкнул Сабину так, что она отлетела к холодильнику, и тут же отряхнул руку, словно ему и прикасаться к ней было противно. С холодильника на пол посыпались магнитики, четыре магнитика в форме фруктов.

Сабина, задыхаясь, оттянула вниз ворот, поправила пижаму. Еще никто и никогда не хватал ее и не толкал.

– Вам лучше домой уехать, – сказала она и закашлялась.

– Я и уеду домой, – сказал Говард. – И семью свою заберу!

Он был на взводе, как возбужденная публика на шоу. Говард тихонько трясся, будто прилагая чудовищные усилия, чтобы не убить ее на месте.

– Они с вами не поедут, – сказала Сабина.

– Они сделают так, как я им велю! – Говард Плейт смотрел на нее так, будто только сейчас смог ее хорошенько разглядеть. Он тоже задыхался. – Зачем вы здесь? Разве я не сказал, чтоб вы убирались и оставили нас в покое?

Может быть, он готов их убить. Может быть, уход Китти взбесил его так, что он себя не помнит, а только что увиденный сон был грезой, а не пророчеством? С Китти все замечательно. Сабина хотела попробовать заболтать Говарда, но, открыв рот, не нашла что сказать. Она боялась его. Раньше Сабине не приходило в голову, что вот так все может и закончиться. Она в Небраске, на кухне, где однажды уже произошло убийство. О чем она только думала?

– Они хотят сегодня же вернуться домой. Мои сыновья хотят домой. Господи, да почему вообще я должен вам это объяснять!

Возможно, он намеревался грохнуть по столу кулаком, но забыл, что все еще сжимает нож, а возможно, и вправду хотел всадить нож в дерево – и всадил. Лезвие с глухим стуком вошло в столешницу и осталось торчать в ней – кадром из старого вестерна про ковбоев и индейцев. От этого звука Китти вздрогнула, и на кухне воцарилась тишина.

И пока каждый ждал, как поступит другой, в кружок света шагнул Гай – полуголый, обхватив руками худенькие плечи. Спортивные штаны, растянувшиеся после сотен стирок, висели на узких бедрах и цветом были уже, строго говоря, не белые, а светло-светло-серые. Гай держался без своей обычной бравады и самоуверенности, но его юное и прекрасное тело невольно приковало взгляды всех на кухне. От полуобнаженного мальчика исходило волшебное сияние, как от его дяди Парсифаля в тот вечер, когда он выступал на шоу Джонни Карсона. Гай зашел на кухню так тихо и смиренно, словно хотел не остановить ссору, а предложить себя в качестве жертвы. Вслед за младшим братом в двери показался и Го. Он лишь шагнул на кухонный линолеум и остановился. Гай тихо двинулся вперед – без одежды мальчик словно обрел способность двигаться бесшумно. Даже звука шагов не было слышно.

– Идите к себе в комнату, ребята, – сказала Китти. – Все будет хорошо.

Гай кинул взгляд на нож. Двумя пальцами тронул рукоятку, проверяя, насколько прочно вошло лезвие в древесину.

– Уйдите отсюда, – сказала Сабина.

Ей не нравилось, что Гай стоит рядом с ножом.

– Поздно же, папа, – сказал Гай, как будто все дело было в том, что они спали, а отец их разбудил.

– Вот и марш обратно в постель! Нечего по дому нагишом расхаживать! – сказал Говард.

Подойдя к Гаю, Китти обняла его, провела рукой по гладкой коже спины.

– Я пойду уложу их, – сказала она, протягивая руку подошедшему Го. Сейчас это были дети, заспанные, полуголые.

– Большие уж, сами спать лягут, – огрызнулся Говард как-то неуверенно, без прежней злобы. Он поглядел вслед удалявшейся жене. – Возвращайся, когда разберешься с ними.