Роман Солнцев - Восторженный беглец

Я читал и злился. Какую-то конспирацию затеял! Какого-то Качуева нашел! Черт, не надо было мне тогда спать — я бы пе упустил его из вагона. Раздражение усиливалось еще оттого, что не все было понятно из письма, а в разговоре не успел спросить. Например, почему он заикался на Севере? И что это за жаргон? Чтобы подстроиться? Или уже отсидел в какой-нибудь камере? Я все больше распалялся, читая эти мятые листочки, понимая, что не хочу думать о самом себе. О своем собственном кризисе… Конечно, Иванов был во многом прав. Но наши судьбы, несмотря на свою схожесть, имели совершенно разные корни. Я тоже попал в школу с шести лет, но не потому, что умел считать и писать, а по рассеянному самодурству отца-рыбака. Он забыл, сколько мне, и, несмотря на слабое возражение матери, постановил отдать. А в университет я пошел, чтобы скрыться в совершенно другом мире. От стыда за своего отца. Он не только записывал в тетрадочку фамилии "врагов" — в последние годы слал письма в прокуратуру, в милицию, в райком партии. Сотнями! Его приглашали, уговаривали забрать заявления, пугали. Распустили слух как о склочнике. "Подумаешь, милиционер поймал трех осетров… может, он сам забрал у браконьеров?! Подумаешь, инструктор плыл с сетью — он же говорит, что взял ее вместо гамака для жены…" Отец стучался все выше по кабинетам. "Когда-нибудь!.." — грозил он пальцем, снимая очки и вытирая слезящиеся глаза. Я убежал от него, не стал ему помощником. Да и не любил он эту крикливую работу со множеством людей, матом-перематом. неводом, длинными жестяными лодками, тяжелыми веслами, ржавым звеном тракторной гусеницы вместо якоря. Мать моя стоит кладовщицей у складовских весов, резиновые сапоги в чешуе, как в старом сугробе, руки в чешуе, гирьки в чешуе, рыжая чешуя блестит даже на полосах, выбившихся из-под темного платка. Все пропахло рыбой. Даже мед. А я любил тишину, не реку, а озеро, и если рыбалку, то с одной удочкой. Со всех сторон замерла тайга. Вода гладкая, черпая, как агат. Светимость ее равна нулю люменов. Глубина невообразимая. Даже страшно. Мой зеленый камышиный поплавок торчит над этим черным зеркалом. Вдруг — медленно двинулся в сторону. И я ушел в кристаллы, в красоту. Если честно, я сбежал. И заикание мое от крика отца. От его бунтов и матерных рифм: "Сколько мы будем Европу целовать в… пятку?!" Трудный был человек. Сейчас я тоскую по нему. Вот бы сейчас к нему… хоть на день! Послушать его речь: "Это якобы мой сьн?! И якобы ко мне он приехал?!" Ведь если забыть весь шум. он столько сделал для нашего села (даже для нового). Ею все-таки воры боялись. И рыба в магазине была. Теперь по его стопам пошел мой брат Мишка. Только что ловят-то? Щуку!.. "Гвозди и женском чулке". Мать устала от слизи и вони, перешла из коопторговского в государственный магазин, где музыка играет, цветастые платья на плечиках, конфеты в мешках. Всем хочется красоты. И тишины. Почему же Костя бежит от всего этого?..

На отдельном листочке фломастером он написал: "Письмо провалялось в патронташе, вот решил еще… Хочется многое забыть. А чтобы забыть, надо подарить. Дарю тебе идеи, которые создало человечество о зарождении жизни на Земле. Ты ведь вроде камбалы — узкий специалист, хоть чем-то расширю твой кругозор. Аксиома: первичная атмосфера состояла из аммиака, метана, водорода и воды. Миллер и Фокс говорят: молнии могли бы создать огромное разнообразие мономеров и полимеров. (Я попробовал электроразряды — да. это так.) Добавим сюда и радиацию с неба (тогда не было озонного щита). И выбросы вулканов. Но каким образом из этого варева возникли высокоупорядоченные живые системы? Как говорит Мурбаф (Англия), далее — таинственный маленький пробел в семьсот миллионов лет! Как организовался первый белок — что белок?! — как возник весь механизм РНК-ДНК… способность к однозначному самовоспроизведению! Нейман доказал теорему о невозможности возникновения самовоспроизводящей системы в результате слепого случая. Так каким образом?! Бог? Это несерьезно. Или слишком серьезно. Кроме — мы НИЧЕГО не знаем. Вариант поиска: Уайт (США) работает с глиной. В ее порах возникают удивительные реакции. Глины на берегах древних океанов было много. (Или: края жерл вулканов плюс дожди.) Смена жары и холода — ритмическая. Света и тьмы — ритмическая. Но вопрос: можем ли повторить? Знаем ли хотя бы продолжительность дня 4 миллиарда лет назад’ Планета крутилась быстрее. Ашер говорит: продолжительность была от 5 до 10 часов. Значит, ритм перемен быстрее… Попробовать? Пробовал. Чтобы проанализировать все химические реакции, которые возникли, я считал полгода. И запутался. А зачем считал?! Пусть заграница считает! Делать им не хрен! И вообще, все это неинтересно! Жизнь есть — и слава богу! Змея сама себя не съест. Познать, как возникла жизнь, невозможно (вот прекрасная тема для теоретика Сереги Попова — только ведь не станет разрабатывать, потому что тема бесперспективная, ибо — пессимистическая! Все пессимистическое — как дурную траву с поля вон!). Понять нельзя, но создать можно! Я — бог, создал Светлану. Ты — бог, создал Мишку. Надо теперь жить да радоваться! Что я и делаю! А ты завидуй до клекота в горле! Прощай!.."