Яна Жемойтелите - Смотри - прилетели ласточки [litres]

Схватив со стола колечко, Костя крепко прижал его к груди и тут же исчез за дверью, опасаясь, что следователь отнимет его сокровище.

С того дня будто кто проклятье наслал на все окрестности Хаапасуо. Сперва в бойлерной на комбинате взорвался котел – ошпарило троих рабочих, потом на продовольственном складе обнаружили крупную недостачу, да и отпускные людям обещали выдать только к зиме.

Рассказывали, что несколько раз видали грибники Катерину издалека, промеж сосновых стволов, и будто бы растворялась она в деревьях бесследно. Народ боялся на болото ходить. Того и гляди, останется Хаапасуо в этом году без клюквы. В общем, почесав затылки, затеяли мужики новую волчью облаву. Только поселковые старухи посмеивались: обычная пуля оборотня не возьмет, на верволка серебряная нужна или осиновый кол на худой конец.

Приходили мужики к Косте, звали на облаву. Пекка Пяжиев грозился своими руками придушить Катерину, все же он с карате знаком, с сеструхой-то справится, будь она хоть волчица. Костя приемов карате не знал, поэтому попросту дал Пекке в морду и пинком спустил со скалы. Мужиковский пыл мигом улетучился. Может, они рассчитывали, что Костя сам облаву возглавит, ан не вышло.

Лето горело ярко. Свет ясных ночей, чуть приглушенный дымкой, будоражил грудь. Спать не хотелось вовсе. Однажды Костя задержался в кузнице. Устал, а домой ноги не несут: там каждый угол Катерину напоминал. Тут, думает, и прикорну. Набросал на лавку возле двери тряпья и, едва лег, сразу в сон нырнул. Очнулся: ночь не ночь, и только глухая тишина, затекавшая в окно, указывала на ранний час. И тут сквозь оглушенность ночи прорезался тихий стук со двора: тук-тук, тук-тук… Дятел? Дятел ночью спит. Тряпье, которым Костя укрывался, само собой с лавки поползло, вроде змеи. А снаружи опять: тук-тук… Звук такой живой, понятно, что не ветер доску оторвал и ею по забору стучит.

– Кто там? – вскочив, Костя крикнул в страхе и железные щипцы схватил – что под руку подвернулось.

Стук перестал, но вместо него уловил Костя чуть слышное шевеление за дверью… И прежде нового страха угадал Костя, кто там стоит, и с силой рванул на себя дверь. Тень отпрянула в сторону, и вот – никого за дверью.

– Катерина! – окликнул Костя. – Катерина!

Слышимая тишина выдавала тревогу – тревогу волка в засаде. Нежданно припомнилось Косте, будто бы бабка сказывала давно, может быть, когда он еще мальчишкой был, – что оборотня нужно трижды по имени назвать и железный предмет через голову его швырнуть, тогда он человечье обличье примет.

– Катерина! – в третий раз позвал Костя.

И вот волчица покорно вышла к нему и стала насупротив в ожидании. У Кости внутренности скрутило узлом и руки чуть не отнялись, но все же он, заглотнув свой страх, размахнулся – и метанул щипцы через ее голову. Ладонями быстро глаза закрыл, а когда решился все же взглянуть на нее – стояла перед ним Катерина, какой он ее из дому прогнал. Только волосы чуть отросли.

– Хорошо ли живется без меня, Костя? – промолвила Катерина. Губы ее были нежны и невинны, будто никогда не вкушали свежей крови.

Костя ничего ответить не мог, потому как язык его глубоко в горле застрял. Замычав, протянул он навстречу ей руки, а дальше уже и не помнил, как слились они в сладком объятии и остаток ночи любили друг друга, будто никогда и не расставались.

Очнулся Костя в одиночестве на лавке, укрытой тряпьем. Утренняя жизнь вовсю бурлила за дверью. Птицы верещали, занятые вскармливанием потомства, рабочие весело переругивались во дворе, где-то неподалеку стрекотала бензопила. Продрав клейкие ото сна веки, Костя вышел на свет. Общая безмятежность мира непреложно увещевала, что ночное происшествие было всего лишь сном, грезой его тягучей тоски.

Осень поперла грубо, нагло, с яростью оголяя деревья. Всего дней на десять занялась Хаапасуо заревом багровых осин, а там хляби разверзлись и рухнул с небес громадный серый ливень, утопив поселок в грязи. Холодные струи бичевали землю будто за какую провинность, и вновь пошли шепотки, что неспроста все это.

На болото народ осень все же погнала. Хочешь не хочешь, а клюквы запасти надо. Только вот Костину избушку старались обходить стороной, да и вообще с ним предпочитали не знаться. Ну и сам Костя в общество не больно-то лез. На работу – с работы хмурый ходил, все под ноги себе глядел.

Костя почти уверовал, что во сне видал он Катерину, потому как с той ночи не попадалась она более на глаза никому из грибников. Правда, рассказывали, что в брошенной избушке на том краю болота огонек, бывает, горит. Ну да это враки. Кто рискнет по болоту шастать? Разве что там скрывается беглый зек – тогда к этому месту лучше вообще не приближаться. А еще говорили, что в гостинице на пятом километре мешок с гуманитаркой, с теплыми вещами, разодрали и утащили в лес, кой-чего из вещичек потом на обочине находили. Так вот это тоже якобы Катерининых лап дело, ей-то теплые вещи ой как нужны.