Яна Жемойтелите - Смотри - прилетели ласточки [litres]

На скамейке возле магазина, где обычно смиренно сидели пьяницы в ожидании везения, ласточек или вообще неизвестно чего, теперь сидел тот странный парень, которого Наденька однажды видела на выставке. Вернее, она сперва подумала: «Какой странный» – и только потом сопоставила его с тем парнем с хвостиком и в кожаной куртке. Парень по-прежнему был в кожаной куртке и по-прежнему с хвостиком. Заметив Наденьку, он кивнул ей, как старой знакомой, и, дождавшись, пока она выйдет из магазина с авоськой, набитой хлебом и булками, которые только и были в свободной продаже, окликнул:

– Надя! Хозяин дома?

– Дома, – она ответила односложно, не желая заводить разговор с кем попало, однако парень задержал ее какими-то мелкими вопросами, потом жестом пригласил присесть рядом.

– Меня дома ждут, – Наденька отнекивалась, однако парень просек, что это пустая отговорка.

– Кто там тебя ждет? Сопун? Чтобы ты ему яичницу поджарила? Или носки постирала?

– Тебе-то какое дело?

Наденька направилась в сторону дома, и парень назойливо последовал за ней.

– Можно еще один вопрос? Как ты с ним спишь? Вернее, как он может ложиться с тобой в одну постель?

Наденька хмыкнула, но парень, похоже, и не ожидал от нее никакого ответа.

– Знаешь, – он рассуждал на ходу, – есть вещи, которые однажды надо произнести вслух, потому что так просто честнее.

– Это что же честнее? – наконец спросила Наденька.

– А то, что Сопун повсюду находит зло. Пошлость, мелочность, карьеризм. Даже там, где это в зачатке…

– Ты только это хотел сказать? – Наденька остановилась и внимательно, по-новому взглянула на этого парня, отметив мимоходом, что джинсы сидят у него на бедрах так низко, что видны трусы. Обычные трикотажные трусы. Плавки, не семейные.

– У меня к тебе вообще накопилось много вопросов.

– Что еще?

– Например, ты красишь ногти на ногах?

Наденька невольно вздрогнула. На ногах у нее были дырявые носочки. В магазин не было смысла надевать целые – в туфлях под брюками все равно не видно. Хотя, конечно, дырки плохо сочетались с шоколадным лифчиком.

– Ты не обижайся, я так просто подумал, что у тебя наверняка накрашены ногти…

– Да отстань ты!

– Ладно, я не хотел обидеть, – пожав плечами, парень поплелся прочь, подметая штанинами серую пыль. И стало понятно, что джинсы его сидят так низко не по прихоти моды, а просто великоваты в поясе, поэтому при ходьбе сползают.

Когда она пыталась расспросить Вадима про этого парня, – вот, мол, он спрашивал, дома ли ты, – Вадим только отмахнулся:

– Кирюха Подойников. В газете работать пытался, да выгнали за пьянку. Теперь шоферит.

Вадим собрался съездить в Москву. Пройтись по редакциям, просто примелькаться, чтобы знали в лицо, ну и разведать про какие-то сценарные курсы, на которые брали более-менее состоявшихся писателей. Про эти курсы Вадим поговаривал уже давненько, но Наденька как-то не обращала на это серьезного внимания. А тут вдруг он загорелся – в Москву да в Москву, на курсы да на курсы. Она пока не представляла себе, как можно учиться на курсах в Москве и при этом жить на Старой Петуховке. Или тогда не жить на Старой Петуховке, но как же это может статься? И что же, тогда ей тоже придется переехать в Москву? Однако перспектива казалась столь нереальной, что Наденька предпочитала вовсе ничего не спрашивать.

Еще однажды, перед самым отъездом, к Вадиму заходил Кирюха Подойников. Вадим о чем-то недолго переговорил с ним во дворе, но в дом не пустил. Наденька смотрела на них из окна и думала, какое же дело может быть к Вадиму у этого Подойникова. На нем был какой-то уличный налет с оттенком крайней бедности, как будто Кирюха обитал на скамейке в городском парке и подъедал за посетителями кафе на набережной. Его хотелось усадить в корыто и хорошенько отмыть для начала. Наденька заметила, что Кирюха что-то сунул в карман и поплелся восвояси, подметая штанинами пыль. Она только пожала плечами, не желая выведывать подробности, да и какое ей, собственно, было дело до этого шоферюги?

Через день Вадим уехал, обещая вернуться к субботе, и после его отъезда Наденька внезапно обнаружила, что на нее нахлынула огромная пустота. Не только потому, что образовалась масса свободного времени, которое она не умела ничем занять. Копаться в огороде ей откровенно не хотелось, в кино не пойдешь в одиночку. Уборку сделать? Так и убирать почти что нечего. А чем еще заняться? Вышивкой? Но как-то это совсем смешно. Вдобавок в ее пятом классе отменили два последних урока из-за подготовки к торжественной линейке, да и чему еще научишь детей в самом конце мая? К полудню ее рабочий день кончился, и Наденька отправилась домой через магазин, чтобы наскоро что-нибудь приготовить, а потом еще съездить к маме, выгулять очередную кофточку из Венгрии. В школе этим ее кофточкам все откровенно завидовали и просили продать при случае, если однажды Наденьке они разонравятся. А ведь никто так и не видел ее нижнее белье! Шоколадный лифчик и другой, цвета изумрудной зелени, который, очевидно, полагалось носить с зеленой кофточкой в черный горошек…