Яна Жемойтелите - Смотри - прилетели ласточки [litres]

– Так у твоей сестры фамилия Эрлих?

– Да, Наталья Эрлих.

– Еврейка?

– Почему еврейка? Она по мужу Эрлих. А так была Балагурова…

– Евреи на русских не женятся, – в голосе Вадима сквозанул холодок подозрения.

– Да какая разница? Звучная фамилия Эрлих. Сопун, что ли, лучше? – Наденька, прикинув полосатую кофточку, вертелась у зеркала огромного платяного шкафа. – Я завтра в ней в школу пойду. Красивая, правда?

– Кофточка красивая, – безразлично кивнул Вадим. – Так ты тоже еврейка?

– Да почему же еврейка? – Наденька хохотнула.

– Говорю, евреи на русских не женятся. Я вообще-то подозревал. Кудряшки черные, картавишь…

– Кудряшки – это же химия, – Наденька все никак не могла взять в толк, к чему этот разговор. – А что картавлю, так я всю жизнь картавлю, и никто пока особых претензий не предъявлял… Что вообще случилось?

– Ничего, перекурить надо.

Вадим вышел перекурить во двор, что было тем более удивительно. Обычно он курил на кухне, пуская дым прямо в черный зев печи, а когда и беззастенчиво за столом, совмещая, как он объяснял, удовольствия от трапезы и курения. Наденька так и не поняла толком, какое преступление совершила ее сестра, взяв фамилию Эрлих. Наденька бы тоже, наверное, такую фамилию с удовольствием взяла, в ней было что-то романтическое, так могли звать героя Гофмана, например. Однако радость обновок была испорчена окончательно. Наденька уложила кофточки назад в посылочный ящик и вместе с ящиком задвинула поглубже в платяной шкаф, не опасаясь, что они пропитаются затхлостью, подобно прочей одежке. Вряд ли она сможет надеть эти кофточки раньше лета, даже ту, полосатую, все-таки она недостаточно теплая для зимы. А до лета надо еще дожить… И тут впервые Наденька вздрогнула от такой простой мысли, что надо еще дожить. Дожить! Ну а что с ней может случиться?

Закрыв шкаф, она внимательно посмотрела на себя в зеркало. Похудела. Юбочка болтается, даже схваченная пояском. Черные кудряшки только оттеняют бледность лица. Да ну ее вообще, эту химию, не стоит больше так мучить волосы, тем более что, если им скоро дадут квартиру, проблем с горячей водой не будет… А им дадут квартиру? – тут же кольнул нутро следующий вопросик. А почему не дадут-то? Что вообще такое случилось? Дверца шкафа вдруг покачнулась и с легким скрипом поехала на Наденьку, будто изнутри кто-то намеревался выйти. Наденька отпрянула в ужасе, но это был только сквозняк. Это Вадим вернулся из коридора и принес за собой дыхание холода, близкой зимы, слившееся с крепким запахом табака.

– О таких вещах надо предупреждать, – процедил Вадим. – Мамаша тебя, видать, покрывает. Хотя сама на еврейку не похожа, не заподозришь.

Наденька ощутила себя абсолютно беспомощной. Оправдываться было тем более глупо, потому что не было повода оправдываться, и она просто заплакала, почти по-детски, навзрыд. Оттого в основном, что ее нечаянная радость явила такую страшную изнанку.

– Евреи в России революцию устроили, они и теперь пытаются пролезть наверх, – произнес Вадим. – А так особых претензий у меня к ним нет, – и тут неожиданно расхохотался: – Да ну брось ты, Наденька. Я же тебя разыграл. Какая ты еврейка? Да и вообще. У меня однажды подруга была еврейка, в издательстве работала. Я на ней жениться хотел, только она разбилась на машине лет пять назад…

– И она… она тоже погибла? – сквозь слезы спросила Наденька.

– Ну-у… да. А кофточки ты зачем убрала? Обиделась, Наденька, да? Ну дурак я, дурак. Я же предупреждал, что меры не знаю. Зато какой сюжет мы с Сашкой вчера придумали на первое апреля. Слушай. Будто бы у нас на Старой Петуховке построят завод по переработке дерьма. Потому что в фекалиях содержится порядком золота и других драгоценных металлов, и если их каким-то образом выделить, можно сотни миллионов заработать. Долларов!

Он явно пытался Наденьку развеселить, но более веселился сам. И Наденька подумала, что ее слезы тоже развлекают Вадима, потому что, если она плачет, значит, цель достигнута. Розыгрыш удался. А из дверного проема меж тем пялилась паскудная рожа жизни. Может быть, в ее дерьме когда и попадались золотые крупицы, но в основном это была огромная куча дерьма, которая откровенно смердела.

К весне с фантастикой Вадим на время решил завязать, хотя его последний рассказ «Лента Мебиуса» Наденьке понравился безотносительно того, что его написал Вадим. Петли времени, внутри которых блуждал герой в невозможности выскочить наружу, хотя и были известным художественным приемом, однако захватывали читателя, не позволяя и ему выскочить из рассказа. К тому же Вадим писал с юмором, поэтому читать его было интересно, и этим он в основном и отличался от большинства местных писателей, на чтение которых еще приходилось себя уговаривать. Об этом Наденька, конечно, своим ученикам не рассказывала, однако ее саму с недавних пор раздражали повествовательная манера и гипернаивность некоторых рассказов, рекомендованных программой внеклассного чтения.