Макс Фрай - Не мешки [litres]

– …в начале года была большая выставка в Штутгарте. И представляешь, мои работы повесили в одном зале с Бойсом. Его там была видеоинсталляция; на самом деле, просто фильм, документальная запись, как он ползает, красит какую-то коробочку…

– Прикинь, у нас когда-то тоже была выставка вместе с Бойсом! Кажется, в Эрфурте. То есть, это были две отдельные выставки, на одном этаже ранняя графика Бойса, на другой наш пластилин. Но всё равно, я думаю, считается, что вместе. Музей-то один! Так мне, представляешь, долгие годы было об этом как-то неловко рассказывать. Так-то я очень даже люблю хвастаться, а тут – нет, не могу. Словно это враньё какое-то – выставка вместе с Бойсом. Это всё равно что, не знаю, с Аллахом поужинать: даже если однажды такое каким-то чудом случилось, сиди и молчи. Тебе вот сейчас рассказываю, и то немножко неловко. А ведь сколько лет прошло. Срок давности! Было бы это преступлением, меня бы уже не смогли осудить.

– Так мне тоже неловко! Ну вот, тебе похвастался, что висел в одном зале с Бойсом. А больше пока никому не говорил.

– Ты вообще говори заранее, когда у тебя выставки в других городах. Я человек свободный, люблю не пойми где шляться, могу взять и специально поехать туда, где у тебя выставка. Вот, в Штутгарт, если бы ты сказал, вполне можно было слетать.

– Вот скоро в Париже будет…

– Ёлки. Это мне придётся из-за тебя ещё раз в Париж ехать!

– А тебе неохота?

– Да вот именно в Париж как-то не очень. Но я, наверное, съезжу, раз выставка. Только из-за тебя.

– Ну извини. Ты тогда составь мне список, куда тебе ещё неохота ехать. Чтобы я случайно сдуру не согласился сделать выставку там.

– Помнишь, я тебе рассказывал про прижизненную реинкарнацию? Что так иногда случается, изредка, с избранными, если очень повезёт, можно переродиться, не умирая. Выйти на новый уровень развития сознания. И совсем другим человеком стать.

– Естественно помню. Мне это многое объяснило и расставило по местам…

– Так вот, забудь! Я имею в виду, забудь, что изредка, с какими-то «избранными» и только если повезёт. Для художника это просто нормально. Настоящий художник всегда много жизней, одну за другой живёт. Целых три года ты один и тот же? Непорядок. Так не должно быть. Что-то пошло не так!

– Мой учитель когда-то говорил мне, что сон – это маленькая смерть, а пробуждение – это маленькое рождение. Я тогда слушал, кивал с умным видом и, в общем, верил, но понял только сейчас. Настоящая жизнь начинается, когда каждый день засыпаешь с нетерпением и любопытством: кем, каким я завтра проснусь?

– Ёлки. И ты тоже?

– Это ты тоже, а не я! Я старше, я раньше начал. И вообще, чур, я первый! Первый я!

– Мои старые фотографии, тьфу-тьфу, хорошо продаются. А новые никому особо не нужны. То есть, выставку сделать ещё туда-сюда, а покупать – нет. Что там продавать? Файл? Так я на деньги за старые фотографии издаю книжки с новыми.

– С другой стороны, а зачем ещё деньги нужны?

– Тоже правда. Чтобы делать новые книжки, такие, как сам хочешь, а не как кто-то другой себе представляет. И на сдачу кофе в городе пить.

– Получается, ты как будто оставил себе наследство. Старый художник – новому. И можешь на эти деньги вовсю кутить.

– Точно.

– Я же тоже примерно так и живу. На наследство, оставшееся от прошлого человека, которого давным-давно нет. Твой прошлый ты оставил тебе старые фотографии, которые покупают коллекционеры, мой мне – имя, под которым всё что угодно можно творить… ну, ещё какое-то время точно можно, а там поглядим.

– Мне то, кто я сейчас есть, очень нравится. Такой хороший внезапно получился писатель. И хулиганьё до кучи. Хочу в таком состоянии подольше пожить…

– Твоё «подольше» это ещё аж два месяца? Или целых полгода?

– Правильно всё понимаешь. Страшный ты человек.

– Помнишь, я часто пёк дома хлеб?

– Ещё бы. Крутой у тебя был хлеб.

– Да. Но однажды я подумал: неужели я теперь всегда, до конца жизни буду человеком, который печёт домашний хлеб? И перестал.

– У меня когда-то то же самое случилось с «наполеоном»…

– С чем?!

– С «наполеоном». И с другими тортами. «Наполеон» – это торт…

– Ты? Торт?! Не верю!

– Правильно, в общем, делаешь. Это был совсем другой человек и давным-давно. Почему-то никто не верит, что в моей жизни был период, когда мне нравилось печь торты…