Алан Камминг - Волшебная сказка Томми

Как это было в тот раз, когда я безумно влюбился. Уже на третий день знакомства. Это была БОЛЬШАЯ ЛЮБОВЬ — та, которая на всю жизнь, и больше никто мне не нужен. Сейди с Бобби встревожились не на шутку. Они за меня волновались, и я это видел, но они ничего не сказали. Да и что бы они мне сказали?! Я был счастлив и чувствовал, что все правильно, что именно так и должно быть — только так и никак иначе, — и я все равно бы не стал их слушать, даже если бы им хватило смелости проткнуть мой радужный мыльный пузырь. Я следовал велению сердца.

А потом, разумеется, все стало плохо, и, проснувшись однажды утром, я посмотрел на женщину, спящую рядом со мной (да, это была женщина), и вдруг увидел, что она мне чужая. Ее грудь — на которой я плакал слезами безмерного счастья, когда эта женщина, которую я не знал, шептала мне, что она будет заботиться обо мне всегда, — казалась теперь совершенно абстрактной. Как грудь какой-нибудь девочки из журнала. И вот тогда я осознал, в чем мораль всей истории с этой женщиной: мы должны сами заботиться о себе. Да, человеку нужна поддержка и помощь, и чтобы его приласкали и проявили к нему внимание, и что там еще пишут в брошюрках из серии «помоги себе сам», но мы должны сами заботиться о себе. Да, я понимаю, что это избитая истина. Но жизнь научила меня, что все именно так и есть. И мне это нравится.

Под Новый год мне прислали мессагу по электронной почте. Там говорилось о том, что далай-лама сказал по поводу нового тысячелетия, и мне очень понравилась одна фраза: «Человек должен уважать себя, уважать других и уметь отвечать за свои поступки». Хорошо сказано. Умный он человек, далай-лама.

Но Финн — это особенный случай. Он не мог сам о себе позаботиться. Пока он еще маленький, ему приходится полагаться на взрослых — на тех, кто знает о жизни больше. И как-то вдруг так получилось, что и я тоже стал этим взрослым, который все понимает в жизни или хотя бы должен понимать. Такого со мной еще не было.

Вода остыла и стала холодной, то есть по-настоящему холодной. На улице уже зажглись фонари, и странные тени легли на стены.

Блин, да что такое со мной сегодня?!

А что, если я продолжаю встречаться с Чарли лишь для того, чтобы видеться с Финном? И чтобы с ним виделись Сейди и Бобби? Допустим, я не смогу больше видеться с Финном. Насколько это приемлемо для меня? А для Сейди и Бобби? Может быть, мои лучшие друзья эмоционально меня шантажируют, и только поэтому я продолжаю спать с Чарли — вопреки собственной воле?

И это было еще далеко не все. После всего, что случилось сегодня утром и вечером накануне, у меня развилась вялотекущая паранойя. Вот, например: смогу ли я, если что, перевести мои отношения с Чарли на уровень чисто платонических? (Тогда я по-прежнему буду видеться с Финном. И с Чарли — тоже, конечно.) Или: может быть, стоит поговорить с Чарли, чтобы он переехал к нам жить? (И тогда мы все будем видеться с Финном гораздо чаще.)

Господи, что у меня с головой?!

Или вот: может быть, мне уже хочется расстаться с Чарли?

А вот еще, уже полный абзац. Я сам не поверил, что мне приходят такие мысли:

Может быть, я хочу своего ребенка? Но с кем? И когда?

И совсем уже бред:

А вдруг Финн обидится?

Меня била дрожь. То есть по-настоящему. Блин, что со мной происходит?! От «Мой член теперь — Чарлин» я дошел до «Мы с твоим папой просто сношаемся», «Как я смогу без них жить?!» и «Я хочу своего ребенка». И все это — за какие-то двенадцать часов! Это неправильно. Я открыл кран горячей воды до предела.

Может, мне надо расслабиться.

Может быть, это все с недосыпа.

Может быть, все не так страшно.

Я услышал, как хлопнула входная дверь, и Бобби весело объявил:

— Папочка дома. Есть кто живой?

— Я в ванной, Боб, — крикнул я.

Бобби поднялся по лестнице, открыл дверь ванной и картинно застыл на пороге темным силуэтом в тумане горячего пара, как участник телешоу «Звезды у них в глазах». Неторопливо достал из кармана косяк, раскурил, глубоко затянулся.

— Бобстер, ты спас мне жизнь. Ты даже не представляешь, как мне сейчас надо отвлечься. А то у меня в голове такое... — Я действительно жутко обрадовался, что он пришел. — Присоединишься ко мне?

— Можно.

Я снова включил горячую воду. Бобби разделся и забрался ко мне в ванну. У него очень красивое тело: точно как у Мускулистых Мэри*, но без экстримов Растяжного Армстронга**. В смысле — его голова все-таки пропорциональна телу.