Юрий Поляков - Три позы Казановы

Конечно, Нюра тут же отмобилизовала мужа и близнецов на борьбу с неположенной нарослью. Они взялись за дело ответственно, чего только не испробовали: стиральные порошки, мыльные эмульсии, антисептики, антибиотики, пестициды. Упорный Иванов долбил, шкурил, скоблил – бесполезно: фиолетовое нечто вскоре снова появлялось как ни в чём не бывало. Травили серной и соляной кислотой, на некоторое время помогало, но затем пятно вновь расползалось по стене. Наконец продвинутый Пётр смекнул подогнать из автобусного парка кислородные баллоны и выжег проблемное место автогеном, а заодно заварил детям сломанный велосипед. Плесень отступила. Сначала караулили: вдруг снова появится. Нет, извелась безвозвратно. Нюра, воспользовавшись трудовой распалённостью мужа, заставила его ещё сделать ремонт в комнате.

Зато у Петровых всё было как обычно: Иван лежал на диване и, потягивая пиво, смотрел по телевизору свою любимую передачу «Поле чудес», в которой усталый телешут, закатывая от природы грустные глаза, предлагал гостям студии угадать неизвестное слово и заработать кругленькую сумму. Но участники капитал-шоу, прежде чем начать наобум называть буквы, зачем-то вперебой одаривали ведущего презентами: домашними вареньями, соленьями, печеньями, вязаными носками, варежками, кружевами, постельным бельём, самодельными музыкальными инструментами, самописными картинами, художественными поделками из глины, дерева, металла и прочих самых неожиданных природных материалов, а также иными чудесами изобретательного провинциального досуга. Собственно, «Поле чудес» Иван смотрел только из-за этих приношений, а какое именно слово таилось в непроницаемых квадратиках, ему было, честно говоря, наплевать.

Изредка, открывая новую бутылку пива, лежачий токарь бросал взор на пятно, которое разрослось по стене и заворсилось, будто плед. Анюта сначала пыталась отмыть стену самостоятельно, потом попросила помощи у детей, но куда там: близнецы только прицельно плевали в космическую плесень. Тогда бедняжка слёзно обратилась за помощью к мужу. «Ага, вот сейчас всё брошу и займусь!» – ответил тот, повернулся к стене и уснул.

Так прошёл месяц. Непотревоженное нечто охватило уже всю стену и стало похоже на декоративный гобелен. Более того: ворсинки зашевелились, как живые. Меняя цвета от розового до фиолетового, они давали изображение созвездий, планет, задумчивых насекомых, диковинных агрегатов, чертежей и значков вроде иероглифов.

Петров, хватив для храбрости пол-литра под огурчик, позвонил в передачу «Верю – не верю!» и рассказал об удивительной плесени. Но его подняли на смех в прямом эфире. Иван выругался, осерчал и запил, а когда вернулся в объективную реальность, жена сказала, что к ним уже неделю ходят какие-то странные люди, но она через дверь им отвечает, мол, в доме не прибрано, имея в виду, конечно, запойную неприглядность мужа.

– Пустить?

– Пусти, – разрешил он, страдая похмельным безволием.

Вскоре появились два юрких америкоса, говоривших по-русски с одесским акцентом. Они представились сотрудниками некоммерческого фонда «Космос для всех», изучили кудлатую плесень, перемигнулись и предложили выкупить у Петровых квартиру по самой высокой рыночной цене. Анюта обмерла от счастья: в соседнем подъезде продавалась такая же двушка, но очень дёшево. Значит, можно будет переехать, избавившись от настенной гадости, да ещё на оставшиеся деньги сделать ремонт и обновить мебель. Но Иван, не покидая лежбища, ответил: жилплощадь родительская, отец получил её от завода «Красный фрезер», простояв в очереди пятнадцать лет, а отчий кров не продаётся. Одесские америкосы загрустили и неохотно откланялись.

На следующий день к Петровым приехали два других американца, говоривших по-русски с сильным гарвардским акцентом. Они отрекомендовались представителями НАСА, тщательно осмотрели плесень, как раз выкинувшую россыпь иероглифов, и пообещали за квартиру сначала двойную, а потом тройную цену. Анюта заликовала, прикинув, что можно будет переехать в трёхкомнатную квартиру, продававшуюся на пятом этаже, сделать ремонт, поменять мебель и прикупить дачку в ближнем Подмосковье. Но Иван, которому загадочные картины, возникавшие от шевеления ворсинок, стали доставлять эстетическое удовольствие, ответил, что родное гнездо не отдаст и за 100 миллионов, имея в виду, конечно, рублёвый эквивалент. Деньги тогда были легкомысленные, лотерейной расцветки и со многими нулями – 10 000, 20 000, 50 000. Послы недоброй воли смутились и вышли вон. Анюта взвыла от фрустрации, но потом, вспомнив советы Нюры, вымылась шампунем «Одалиска», надела единственный пеньюар и всю ночь, по-девичьи шаля, уговаривала мужа уступить квартиру американцам за тройную цену.