Станислав Стратиев - Время собирать виноград

Так вот, именно Беловский встал и заявил, что наша профсоюзная организация и ломаного гроша не стоит. Что она не выполняет своего назначения — служить связующим звеном между рядовыми сотрудниками и руководством. Он, мол, и раньше знал, что существует два Берлина, но только недавно обнаружил, что в нашей поликлинике их целых три. Каждый из трех ее этажей представляет собой самостоятельную единицу, полностью изолированную от других. В нашем общем деле нет никакой согласованности, и по этой причине не существует коллектива. Потому что главврач не умеет работать с людьми, он их не объединяет, а, наоборот, разъединяет, поэтому в поликлинике не хватает лишь этакой металлической сетки. У него сложилось впечатление, что легче попасть к папе римскому, чем к нашему главному врачу. Пробиться к доктору Матею Христову Василеву — целое событие; но мы не нуждаемся в подобных методах работы, нам необходим постоянный, ежедневный контакт между руководством и медицинским персоналом.

Наконец Беловский сел.

Поднялась Тодорова. Тюльпан, цветок, у нее есть все, и, может, поэтому она любит Колева, которого пока не сумела сделать главным врачом нашей поликлиники, нашей больницы, нашей страны. Голос у нее высокий, дрожащий от волнения, а также от пафоса и едва сдерживаемого энтузиазма. Глаза сверкают, когда она говорит о самых крупных недостатках, от нее сыплются искры, она пылает, она — само доказательство того, как многого мы хотим, еще чуть усилий — и все устроится, вот почему она уже сейчас готова крикнуть «ура!». Тодорова предложила поговорить о качестве работы. Она согласна с докладом товарища Григорова, однако, на ее взгляд, у нас недостаточно уделяется внимания качеству работы. А именно проблема качества неразрывно связана с проблемой морального облика медицинского работника. Мы все, дорогие коллеги, хорошо знаем Станку. Бедную, обремененную заботами женщину. Она с трудом поднимается по лестнице, хватаясь за перила, тяжело преодолевая сантиметр за сантиметром; мы все ей помогали, старались хотя бы на какое-то время облегчить ее страдания. И вот когда мы решили предоставить ей отдых, произошло следующее: был скомпрометирован лечащий врач, обижен и другой наш коллега, уважаемая и всеми любимая товарищ Велева, также поставившая подпись на больничном листе. Предположим, мы решили выяснить наши отношения, но при чем тут несчастная Станка, действительно беспомощная и беззащитная женщина?

Как я и ожидал, следующей выступила Попова. Пока она вставала и оправляла юбку, успела заявить, что хочет высказаться по вопросу о заботливом отношении к человеку. После того как ты в течение многих лет ежедневно отправляешь на тот свет по три-четыре души, которым не суждено родиться, тебе ли не иметь право говорить о заботливом отношении к человеку. Попова сделала оговорку, мол, кое-кто может подумать, что она заступается за свою подругу; но вопрос этот не личный, он затрагивает судьбу медицинского работника, нашего коллеги товарища Ивановой.

— Караул! — вскрикнула Линда и уже тише произнесла свою излюбленную фразу: — О ужас!

Иванова сползла со стула. А она была не хрупкого телосложения, коли выпихнула однажды Нинова из лаборатории. Все повскакали со своих мест, окружили ее. Притащили носилки.

Вот почему Матея ожидало поражение. Он сам никогда бы не схватился за сердце, изображая приступ стенокардии, который может закончиться инфарктом. Если бы я, скажем, посоветовал ему поступить именно так, он рассмеялся бы мне в лицо. И меня заставил бы рассмеяться. Матей не был способен играть в подобные игры. Но все навязывали ему игру. Или ты участвуешь в ней, или поднимаешь руки вверх, признавая свое поражение.

Иванову привели в чувство, стали успокаивать. Она выжила. Три-четыре человека поехали проводить ее до дома. Вызвали «неотложку». В больнице не оказалось свободной. Нашли в другом районе. Всем объясняли, что «неотложка» нужна для медсестры Ивановой, уволенной медсестры Ивановой. Ей стало плохо на собрании, когда был поставлен вопрос о ней. Люди на другом конце провода поняли, что вопрос еще не снят с повестки дня, что Иванову обсуждают на собрании. Кое-кто мог бы задать справедливый вопрос: если Иванову уволили, зачем ей там было присутствовать? Что-то не очень понятно. Но факт остается фактом — просили прислать «неотложку». Нездоровая атмосфера в этой заводской поликлинике. Она и раньше-то оставляла желать лучшего, а сейчас там все обострилось до предела.