Кристен Рупеньян - Ты знаешь, что хочешь этого

Я села на верхнюю ступеньку лестницы и погрозила ему ножом.

– Не шевелись.

– Я не могу, – сказал он. – Смотри.

Он сделал полшага вперед, и его отбросило назад, словно он воткнулся в стеклянную дверь.

Выглядело правдоподобно, но откуда мне было знать, не послала ли мне вселенная голого коварного мима. Я снова предупреждающе ткнула в воздух ножом.

Книга заклинаний лежала ступенькой ниже, полуоткрытая, и я ее подтащила к себе.

Я снова просмотрела страницу с заклинанием, ища подсказки, но увидела только заглавие наверху, размытым старомодным шрифтом: «Желания Сердца».

– Кто ты? – спросила я.

Он открыл рот, закрыл его и обхватил себя руками.

– Не знаю, – сказал он. – Не помню.

– Не помнишь, как тебя зовут? Или вообще ничего не помнишь?

Он покачал головой.

– Ничего, – печально сказал он. – Вообще ничего.

– Ты исполняешь желания?

– Нет, – сказал он, а потом его губы изогнулись в легкой печальной улыбке. – По крайней мере, я этого не знаю. Думаю, можно попробовать.

– Хочу кошку, – сказала я.

Просто вырвалось. Я хотела придумать что-нибудь маленькое и безопасное, что-нибудь, про что можно сразу понять, что оно сбылось.

– Нет. Погоди. Я беру его обратно. Я не хочу кошку, это не считается. Хочу сто миллионов долларов. В долларах, не монетами. В смысле сотенными. Пусть появятся прямо передо мной. Делай.

Он посмотрел на меня, как будто счел это забавным, и, когда ни кошка, ни деньги не появились, повернул руки ладонями вверх и усмехнулся.

– Прости, – сказал он. – Я не думал, что это сработает.

От его улыбки у меня кровь прилила к лицу, но я заставила себя не улыбаться в ответ. Так я отзываюсь на красоту и в женщинах, и в мужчинах: сперва меня к ней тянет, а потом я отшатываюсь. Мной управляют мои собственные мелкие побуждения, а потом я злюсь, что меня провели.

– Здесь прохладно, – мягко сказал он. – Может быть, мне можно одеяло?

– Я подумаю, – ответила я.

Наверху, в кухне, я принялась расхаживать, поигрывая ножом. Часть меня думала: да ладно тебе, просто дай голому мужику одеяло! Но другая часть сопротивлялась. Заклинание не было таким уж простым. Если это и не черная магия, то, по крайней мере, шаткая магия. Потому что, если бы он сказал: «Я детский онколог, а в свободное время пишу стихи», – ладно, может, это и желание сердца. Но что мне проку от красивого мужика с амнезией? К тому же с исторической точки зрения меловые круги заточают демонов и чертей, а не возможных бойфрендов. Если ему что-то дать, то круг разорвется и он выйдет на свободу. Если я облажаюсь, второго шанса у меня может и не быть. Прежде чем что-то делать, надо еще раз заглянуть в книгу заклинаний.

С ним все будет в порядке. В конце концов, в подвале не так уж и холодно.

Когда я спустилась через несколько часов, мой гость – сидевший на полу, крепко обхватив руками колени, – выглядел бледновато. У дальнего края круга виднелось мокрое пятно, а в подвале теперь воняло не только паленым волосом, но и мочой.

Упс.

– Прости, что заставила тебя так долго ждать, – сказала я. – Я принесла тебе одеяло. И сейчас я сбегаю наверх и принесу тебе пустую бутылку из-под лимонада или еще что, минутку.

Он посмотрел на меня.

– Слушай, – сказал он. – Я понимаю, тебе все это, наверное, кажется странным, но клянусь, мне самому еще страннее. Я сделаю все, что ты скажешь, и я не причиню тебе вреда, клянусь, но пожалуйста, хотя бы попытайся: если бы ты немножко стерла круг или совсем его смыла, может, я смог бы выйти и мы могли бы обсудить все наверху?

– Ага… – сказала я. – Не буду я этого делать. Просто, просто ты можешь быть демоном или кем-то таким, а я не могу рисковать. Но, думаю, я нашла решение. Слушай, я дам тебе одеяло, предположим, что я могу пересечь круг. Я хочу, чтобы ты его взял, но потом оставь руку там же, у самого края, где я могу до нее дотянуться. Не пытайся ничего сделать. Понял?

– Понял, – вздохнул он.

Я бросила ему одеяло. Он взял его, оставив руку вытянутой, как я ему велела, и я полоснула ножом по тыльной стороне его руки.

– Какого хрена? – закричал он.

Он отпрыгнул, натолкнулся на противоположную сторону круга, и при виде этого голова кружилась, как его подпирал воздух, когда он соскальзывал по невидимой преграде. А еще я порезала его глубже, чем хотела, и теперь у него лилась по руке широкая красная полоса. Он в ужасе смотрел на меня, прижавшись спиной к дальней стороне круга, словно, если надавить достаточно сильно, можно было освободиться.