Эрик Нойч - Мир на Востоке

— Ахим, — позвала Ульрика, — куда же ты пропал?

Поскольку она не назвала его, как обычно, уменьшительным «Миха», он понял, что, вероятно, она зовет его рассчитаться с грузчиками. Дверь отворилась, и Ульрика вошла в комнату, где он пытался собрать шкафы. У стены стояли разобранные кровати. Ахим закрыл окно и повернулся к Ульрике.

Она глазами и жестом недвусмысленно показала, что придется раскошелиться.

Через несколько секунд за ее спиной возникла широкая физиономия бригадира грузчиков. Ахим вытащил кошелек и протянул ему бумажку в двадцать марок. Но поскольку рука, взявшая деньги, не опустилась, он положил в нее вторую и наконец третью.

— Спасибо. Поздравляем с новосельем.

Итак, они переехали. Грузчики сняли фартуки, свернули ремни и, громко стуча башмаками, спустились вниз по лестнице. Три небольшие комнаты, кухня и ванная, выходившие в довольно широкий коридор, — вот их квартира на четвертом — последнем — этаже нового дома. Тому, с какой небюрократической быстротой Ульрика и Ахим получили это жилье, они были обязаны старым друзьям — Мюнцу и отчасти Эриху Хёльсфарту, который со своей женой Халькой жил в другом, выстроенном чуть раньше, районе города. Их дом был хорошо виден за низкими черепичными крышами деревни. Чтобы добраться до Хёльсфартов, требовалось не больше четверти часа, и обе семьи надеялись, что часто будут ходить друг к другу в гости. Первая встреча — Ахим и Ульрика хотели отпраздновать новоселье — была запланирована на ближайшую субботу.

Они возились до поздней ночи, расставляли мебель, разбирали вещи, торопясь поскорее устроиться. Ульрика не присела до тех пор, пока не повесила гардины. И только тогда почувствовала, что едва держится на ногах. Она решила, что остальное можно доделать завтра, поставила чайник на плиту, которая, как и вся кухня, была куплена в кредит. Когда конфорки нагрелись, они ощутили легкий запах гари, как это обычно бывает при первом включении новой плиты. Но Ульрика ужасно испугалась, решила, что где-то загорелась проводка и вот-вот начнется пожар. Ахим все проверил и, ничего не обнаружив, успокоил ее.

Она и вправду переутомилась, под глазами появились темные круги. Как они оба ждали этого момента, как мечтали переехать, как считали дни, когда день переезда был уже назначен. Всю минувшую зиму он по нескольку раз в неделю ездил из Галле в Айзенштадт, утром два часа в переполненном поезде и два часа вечером. Когда приходилось задерживаться, он оставался ночевать либо у Хёльсфарта, либо в нетопленом помещении редакции, либо у своей матери в Граубрюккене.

— Устала смертельно, но спать почему-то не хочется, — сказала Ульрика.

Ему тоже не хотелось спать. Ахим с удовольствием пил горячий чай и оглядывал книжные полки. Он уже начал расставлять книги, но не слишком преуспел в этом деле. Большая часть полок пустовала, даже пыль с них толком была не стерта.

— Ты права, никто нас не подгоняет. Завтра докончим.

Ульрика должна была выйти на работу в школу только после пасхальных каникул. На прежнем месте работы, в Галле, ей не оставалось ничего другого, как подать заявление об уходе, чтобы не преподавать там до конца учебного года. Конечно, она с большой охотой оформилась бы переводом, но начальство категорически возражало против ее ухода, ссылаясь на инструкции. Едва поступила на работу и уже собирается бросить своих учеников? Как это совместимо с ее преподавательским долгом? Все эти запреты и рогатки — чистейшая ерунда, злился Ахим, когда жена рассказывала ему о своих объяснениях с начальством. Конечно, дети имеют право на нормальную учебу, но ведь и мы имеем право на нормальную семейную жизнь. И вообще, можно подумать, что у нас не единая система образования по всей республике!

Еще в октябре, когда Мюнц вызвал его, Ахим поставил единственное условие: он поедет только вместе с Ульрикой.

— Ладно, посмотрим, что тут можно сделать, — сказал Мюнц. И к весне Ахиму предложили маленькую трехкомнатную квартиру. В Айзенштадте появлялось все больше новых домов, и завод широко распределял жилье, чтобы как можно быстрее закрепить здесь людей.

— Да что ты, Матти, я же не требовал сразу квартиру. Мы в любой конуре пока перебились бы, лишь бы только вместе.

— Ну конечно. Как тогда, после войны? Не напоминай мне об этом, до сих пор вспоминать страшно. Нет, ты едешь в социалистический город, и думаю, не на один год. Надеюсь, вы недолго останетесь в этой квартире вдвоем. Поэтому устраивайтесь как следует, думайте о будущем. Готовьте детскую. А то, что вам за эту квартиру придется платить немного больше, думаю, при ваших зарплатах несущественно.