Как только мы пришвартовались, я занял место в своем вагоне и, пока поезд продолжал свой путь, я все думал… Где мне выйти?
И пока я пребывал в раздумьях… Таормина — произнес голос. Я машинально схватил сумку и вышел из поезда. На выходе их вокзала я оказался немного разочарован: удушающая стена гор, несколько старых пансионов, рекламные плакаты опечалили мой взгляд, но, как бы то ни было, я уже был там.
Такси отвезло меня в Таормину, и по мере того, как мы поднимались, пейзаж радовал мое сердце все больше и больше. Я нашел пансион рядом с Порта Мессина, управляющая подсказала мне пляж… Белые Скалы, зона Спизоне… я с трудом нашел его… километр камней… свободное купание…
Я расстелил подстилку, лег, пока солнце поджаривало мою кожу, за спиной послышались вызывающие голоса: Эй, пуппи… Пуппи. Они раздавались из поезда, который медленно огибал пляж. Как только поезд скрылся, я снова принял позу «солнышкоподжарьменяиподмышкамитоже». Через некоторое время опять те же крики, еще один поезд: Пуппи, яруцци, пуппи…
Рядом я увидел группу парней и девчонок с фирменными кремами, с фирменными полотенцами, в фирменных очках, в фирменных купальниках. С любопытством я спросил: Простите, но чего этим надо, что они кричат?..
Один из компании, может, самый молодой, снял фирменные очки с переделанного носика (может, и он тоже фирменный) и сказал: Красавчик, да ты вокруг себя смотрел? Ты не понял, что ты на гей-пляже? Что говорят? Пуппо значит «гомик» на сицилийском диалекте.
И пока я озирался вокруг, я понимал, что я на самом деле находился среди сотен лесбиянок и геев. Не успел я опомниться, как у моей подстилки оказалась та группка, они засыпали меня вопросами. Мы познакомились, я удовлетворил их любопытство, а потом спросил их имена.
Все уменьшительно-ласкательные, типа: Паппи, Салли, Манди и тд.
Их занятия: стилисты, актеры, фотомодели…
Я был доволен, что познакомился с это компанией. Я провел замечательную неделю: море, дискотеки, рестораны… В общем, мы все время были вместе. Я отделялся от них всего лишь пару раз, когда ходил посмотреть на великолепный греческий театр, дворец Корвайя, городской парк и купить кое-какие сувениры: я купил подарки всем, а для Анны нашел альбом фотографий Барона Вильгельма фон Глодена.
Я веселился все время, мои новые суперфирменные друзья были очень веселые, остроумные, но я должен был возвращаться на Север.
Вечером перед моим отъездом мы устроили праздник, мы обменялись адресами и телефонами. Поцелуи, объятия и громкое… прощай.
На утро я снова встретил их на платформе номер один вокзала Таормины. Громкие и праздничные они прощались со мной: Пока Пуппо! Пока Яруццо! Они кричали мне, а поезд набирал ход, и мои соседи по купе смотрели на меня с ироничными ухмылками.
Я спрятался за газетой, делая вид, что читаю, и после погрузки на паром сел в другой вагон.
После этого небольшого праздничного отступления в Милане я вернулся к обыденной жизни: дом и работа. И одна паническая мысль: Анна. Прошло время (не помню сколько).
Однажды вечером, когда я сидел перед телевизором и смотрел старый фильм, неожиданно я услышал, как открывается дверь… Я прошел по коридору и лицом к лицу столкнулся с Анной. Мы обнялись, потом я помог занести в комнату чемодан, мы нежно посмотрели друг на друга и страстно поцеловались.
Очень осторожно Анна отодвинулась от меня и сказала: Расскажи мне… Что ты делал все это время? Я рассказал ей про Таормину, про работу и в особенности про то, как я был влюблен в нее. Мы еще раз поцеловались, и еще раз Анна высвободилась из моих объятий. Я понял, что еще было не время задавать вопросы. Но я хотел ее. Хотя я чувствовал, что было какое-то препятствие.
Мы решили сходить поужинать. Мы вошли в ресторанчик, мы ели в абсолютной тишине, тишина прервалась одним лишь вопросом: Анна… ты все еще меня любишь?
Она улыбнулась и долго посмотрела на меня. Потом сказала: Ты все, что я когда-либо могла пожелать от жизни, ты моя жизнь. Она встала прямо передом мной: Посмотри на меня, этот человечек принадлежит только тебе. И так будет всегда… Помни обо этом, Сальваторе, даже если ты больше не захочешь быть со мной, я всегда буду только твоей. Пока она стояла, я внимательно рассмотрел ее. Ничего не изменилось. Это была по-прежнему она, моя Анна.
Мы вернулись домой, и она спросила, мог ли я поспать в другой комнате. Я не задал ей никакого вопроса. Я старался быть сдержанным, принимая в расчет операцию. Я подумал, что не могу пока прикасаться к ней. Я подумал о той травме, что ей пришлось пережить… и… в потоке тысяч вопросов я заснул.
Читать дальше