Миклош Дярфаш - Был однажды такой театр

Выйдя из кукольного театра, Дюла немного послушал зазывал, оповещавших публику о последних сенсациях нынешнего года. Их визгливые, истошные голоса доносились со всех концов Луна-парка. Дюла вдруг отчетливо представил себе, как размалеванный беззубый шут выставляет на всеобщее обозрение человека в черном костюме и орет во все горло: «Спешите! Спешите! Последняя сенсация! Всего десять филлеров — и вы увидите самого безжалостного отца в мире! Вот он, Геза Торш, бессердечный Геза Торш! Спешите, спешите!»

Другими словами, Дюла так и не смог избавиться от своей навязчивой идеи. Он хотел увидеть отца во что бы то ни стало, пусть это будет хоть случайная встреча… Всегда ведь можно сделать вид, что это случайность.

Покинув зазывал, Дюла направился в цирк. На деревянной арене шло первое в этом году представление. Снаружи невысокий балаган был облеплен детьми, они стояли на кучах битого кирпича и щебенки и, прильнув к окошкам, смотрели туда, где разыгрывались восхитительные чудеса. Дюлиному взору предстал целый строй грязных пяток, заплатанных штанов и растрепанных затылков. Цирковое начальство отнюдь не собиралось показывать представления бесплатно. Раз в полчаса на улице появлялся человек с кружкой. Всякий, кто не хотел покидать своего поста, обязан был опустить в нее не меньше двух филлеров — во столько оценивалось удовольствие балансировать на куче кирпича.

Дюла с умилением смотрел на цепляющихся за стену человеческих детенышей и даже слегка завидовал им. Постояв немного, он похлопал одного из них по плечу.

— Кто хочет пойти со мной в цирк? Ну-ка? — спросил он, слегка задыхаясь.

Дети обернулись. Все шестеро разом. Один из них, самый старший, с восторгом глядя на Дюлу, пролепетал:

— А я вас знаю… в кино видал.

Остальные переглядывались в крайнем возбуждении. Дюла подмигнул им:

— Айда, ребятки! — и направился к кассе.

Шестеро мальчишек двинулись следом. Купив билеты, Дюла повел свою команду в ложу. Появление знаменитого артиста, да еще в окружении «уличных детей», вызвало настоящий ажиотаж. По залу пополз шепот, вскоре большинство зрителей смотрело не столько на арену, сколько на странную компанию. В антракте Дюла оделил всех своих подопечных бубликами и шоколадом. Ошалевшие от чудес мальчишки сидели на маленьких круглых стульях, обитых красным плюшем, болтали ногами и ковыряли обойные гвозди.

Временами Дюле мерещилось, что ложа эта — вовсе не ложа, а гигантская карусель, которая мчит и мчит его по кругу сквозь этот странный апрельский вечер, не давая задуматься и остановиться. Он сидел с закрытыми глазами, слушая разудалую музыку духового оркестра, и у него самым натуральным образом кружилась голова.

Не дождавшись конца представления, он встал и направился к выходу. Дети встали как по команде и двинулись следом. Дюла был рад, что они не оставляют его. Он протянул руки, за них немедленно уцепились с обеих сторон. Гостиница «Континенталь» все еще манила его, он то и дело поглядывал на часы, словно боясь опоздать, но дети занимали его все больше и больше, отвлекали от навязчивых мыслей, и он оставался с ними. Компания, успевшая тем временем разрастись до восьми человек, осваивала один за другим все аттракционы, играла в пинг-понг, перебрасывалась воздушными шарами, стреляла в тире из духовых ружей. Мальчишки бесились, ходили на голове, захлебываясь от восторга. Потом все ринулись на карусель. Оседлав гипсовых лошадок, они принялись изобретать всевозможные акробатические трюки, заливаясь счастливым смехом и на лету приветствуя Дюлу. Один из них все время стоял рядом с Дюлой, крепко вцепившись в его руку, чтобы он никуда не делся. За каруселью последовало чертово колесо. Оказавшись на самом верху, Дюла взглянул вниз и внезапно почувствовал, что все это — ни к чему. Ни это дурацкое приспособление, что носит его вверх-вниз, ни визжащие от восторга ребятишки не помогут ему обмануть самого себя. Очередной круг кончился, они выбрались из кабинки на землю. Дюла выстроил мальчишек по росту и сунул каждому в руку по десять пенгё. Мальчишки, которых к этому времени было уже девять, не говоря ни слова, бросились врассыпную, пока этот чокнутый артист не опомнился и не потребовал своих денег обратно.

До позднего вечера бродил он по улицам в полном одиночестве. Потом взял такси и поехал в «Континенталь». Машина подъехала к самому входу, Дюла расплатился, вошел в слабо освещенный холл и с ходу кинулся к портье.