Александр Карцев: Польская командировка

Мы вышли к небольшой изгороди. Возле неё стояло несколько польских офицеров. Рядом паслись лошади. На лошадях были седла. Это мне почему-то сразу же не понравилось. Один за другим офицеры запрыгивали в седла и уносились в сторону темнеющего невдалеке леса. Возможно, все они были смертниками-камикадзе.

Всё дальнейшее было похоже на сон. Нет, не на тот красивый романтический сон, который вы обычно видите на рассвете, лежа рядом с любимой девушкой. Это был обычный кошмар. Обычный, как и вся моя жизнь.

Меня подвели к удивительно красивому коню гнедой масти. Даже в сумерках было видно, как блестят его черные хвост и грива. Объяснили, что теперь он мой. И мне уже можно запрыгивать в седло. Это "уже можно" прозвучало как приговор. Миша сказал, что его кличка Лекки. Лёгкий по-польски. Это было просто замечательно! Как здорово, что мою смерть зовут Лекки. Возможно, теперь и смерть моя будет лёгкой. Это меня радовало, все остальное — нет.

Можно подумать, что вас это бы порадовало? Впереди темнел густой лес. Лекки шаловливо поглядывал в его сторону. И интуиция почему-то подсказывала мне, что кататься на этой красивой лошади мне придется не по красивой лужайке. Ну, почему моя интуиция никогда не ошибалась?! Темнело. Спускался теплый летний вечер. Только мне почему-то было совсем не тепло. Я совершенно не знал окружающую местность, не знал, что от меня требуется. Передо мною стоял совершенно незнакомый конь. И все это мне почему-то совсем не нравилось.

Да, один раз я сидел в седле. На втором курсе училища мы ездили на экскурсию в кавалерийский полк, стоявший под Калининцем. На, так называемую, базу Мосфильма. Отец моего однокурсника Вовки Барило был командиром этого полка. Мы фотографировались рядом с лошадьми и даже сидя в седлах. Я хорошо помнил, как это было страшно. Сидеть на неподвижной лошади. У меня не хватало фантазии представить, как может быть ужасно, если эта лошадь будет еще и двигаться.

Правда, в Афганистане мне частенько приходилось кататься на маленьком, но очень смышленом сером ослике. С забавной и очень неприличной кличкой Хуай Су. Его назвали так в честь одного древнекитайского художника. Сидя на его спине, я, помнится, даже пел лихую кавалерийскую песню:

"Мы красные кавалеристы и про нас

Былиники речистые ведут рассказ".

При этом мои ноги постоянно цеплялись за кочки и землю. И мне было совсем не страшно. Точнее не было так страшно, как сейчас.

Я помнил, что Хуай Су не любил, когда я подходил к нему сзади. Мой учитель Шафи говорил, что, подходя к ослику, с ним надо разговаривать. Негромко и спокойно. Тогда он увидит тебя издалека и не испугается. Подходя к Лекки, я тоже что-то говорил. Тихо и спокойно. Вспоминал шайтана, нелёгкую и ещё что-то на эсперанто. Не хватало еще его напугать! Испуганный конь и до смерти напуганный всадник — это было слишком круто! Хотя едва ли это было возможно. Лекки скосил голову в мою сторону. Даже в спускающихся сумерках было видно, что глаза у него очень добрые. Но хитрющие до невозможности! Никакого страха в них не было и в помине.

Мне стало немного спокойнее. Я подошел ближе. Погладил его хитрую морду. Деловито проверил седло. Это просто Хуай Су. Только немного подросший! (но не до такой же степени!). Пока мне не стало совсем уж плохо, я вставил ногу в стремя. И вскочил в седло. Думаю, что все беременные тараканы вскакивают на препятствия так же красиво и грациозно, как я. Но это уже было совсем не важно. Я был в седле.

Ко мне подошел Кшиштоф, протянул какую-то металлическую коробочку, поисковый радиоприемник с антенной и наушниками. И какую-то карточку. Что-то сказал по-польски. Миша перевел.

— В лесу находятся два радиомаяка. Их нужно найти. Это пеленгатор. Время один час. Если не уложитесь, в следующий раз у вас будет три контрольные точки. Удачи! И не опаздывайте.

Спасибо, дорогой! Так долго ждать вам не придется. Моя смерть наступит гораздо быстрее. Глядя на то, как радостно бьет об землю копытом Лекки, я в этом даже и не сомневался. И все-таки из чувства гуманизма или хотя бы сострадания, на месте Кшиштофа, я принес бы не пеленгатор, а пистолет с одним патроном. Интересно, а что находится в этой металлической коробочке? Может быть, пистолет лежит именно там? Хотя едва ли. Слишком она маленькая даже для маленького пистолета. Кшиштоф ничего не сказал о предназначении этой коробки. Ну и ладно! Не очень-то хотелось и знать. Наверняка ничего хорошего. Я положил её в карман куртки. И сразу же забыл о её существовании.