Александр Карцев - Польская командировка

— А когда прыгаем?

— Сегодня ночные прыжки. Прыгать будем, как немного стемнеет.

Вот тебе бабушка и Юрьев день! Хорошо еще, что прыжки ночные. Землю не будет видно. Значит, будет не так страшно. Как будто ты прыгаешь в мягкую кровать с разбега, это совсем не страшно. Страшно будет потом, когда обнаружишь, что кровати под тобой нет. Страшно будет приземляться. Но это меня уже не касается. Я умру еще в воздухе от страха. А когда ты уже умер, приземляться тебе совсем не страшно. Примерно такие мысли крутились в моей бедной голове. А какие еще мысли могли в ней крутиться в этот момент?!

Приблизительно через час начались прыжки. Тест снова сдавали только офицеры. Преподаватели, офицеры штаба и курсовые офицеры. Снизу вышка не казалась слишком уж высокой. Не более пятидесяти метров в высоту. Но пятьдесят метров снизу и пятьдесят метров сверху — совершенно разные величины. Я это прекрасно понимал. От земли к вышке тянулся металлический трос. По нему и имитировался спуск парашютистов. Внизу на каждого надевалась какая-то конструкция из ремней и карабинов, что-то наподобие альпинистской обвязки. Наверх вела лестница.

Первым прыгал начальник училища. Затем его заместители. Про себя я отсчитал пять секунд от прыжка до приземления. Эта информация могла быть совсем не лишней. В прыжке нельзя быть все время напряженным, но перед самой землей нужно обязательно сгруппироваться. Иначе можно получить серьезную травму. Об этом я и сам догадывался. И только Кшиштоф Галант выглядел невозмутимо. Судя по всему, он твердо верил в мастерство и высокий профессионализм своих польских врачей, хирургов и травматологов. Верил, что они смогут поставить на ноги любого пациента. После любого прыжка и после любой травмы. Наивный! Просто у этих врачей никогда не было таких пациентов, как я. Меня поставить на ноги просто невозможно. После прыжков место моего приземления проще будет закрасить водоэмульсионной краской, чем попытаться выковырять меня оттуда. В этом я никогда не сомневался.

Но вот пришло и наше время. На вышку я поднимался как на Голгофу. Нет, на Голгофу я не поднимался ни разу. Так что сравнивать мне было не с чем. Но думаю, что те, кто поднимался на неё, делали это гораздо быстрее и легче. И с куда большим оптимизмом! Я прыгал после обоих Кшиштофов, Миша прыгал за мной.

— Боже, что творю?!

Я понимал, что теперь главное ни за что не зацепиться на вышке руками. Если руки случайно найдут за что зацепиться, отодрать их от этого предмета будет невозможно. Даже с помощью автогена. И ни в коем случае не тормозить на верхней площадке. Чем дольше будешь там находиться, тем страшнее тебе будет. А мне и так уже было не по себе. Я сложил руки у себя на груди. И превратился в лунатика. Где-то я слышал, что лунатикам ночью не страшно. Точнее, ночью им никак. То есть по барабану. Меня пристегнули к тросу. На полном автопилоте я подошел к краю вышки и, не глядя, сделал шаг вперед.

Мне повезло, трос был неплохо натянут. На нем не было зоны свободного падения. А потому, нужно было только доехать на нем до земли. В течение пяти секунд. Будучи лунатиком, я привычно отсчитывал секунды. Мы, лунатики, всегда отсчитываем их двухзначными числами.

— Двадцать один. Двадцать два. Двадцать три. Двадцать четыре. Двадцать пять… А где же земля? Кто убрал землю? — Я точно знал, что мои предшественники приземлялись за пять секунд.

Земля оказалась на месте. Её никто и никуда не убирал. Она совершенно неожиданно и стремительно налетела на меня из темноты. Просто ночью у зайцев и тигров время течет не одинаково. Мои пять секунд внизу оказались гораздо длиннее, чем пять секунд на тросе. Я даже не успел об этом подумать. Удар о грунт был просто ошеломляющий. На глаза моментально навернулись слезы. Хорошо еще, что в темноте их никто не видел. Мне помогли отсоединить лямки и дали команду наверх следующему.

Следующим был Миша. Судя по всему, он тоже не был большим любителем ночных прыжков. Когда он приземлился, первые его слова были на непереводимом фольклорном языке. Скорее всего, на эсперанто. Никогда бы не подумал, что поляки владеют им столь же виртуозно, что и русские! Но это было кстати. Миша немного привлек к себе внимание. Галант и Клупа не успели заметить, как я делал первые шаги от вышки. Первые шаги для меня самые сложные. После них я всегда немного расхожусь. И уже не так хромаю.

Ребята что-то сказали Мише, и он подошел ко мне.

— Кшиштоф просит сегодня быть его гостем.