Фан Фан - Пейзаж

Услышав мнение жены, Седьмой равнодушно проговорил:

— Ну, раз позвали — пойдём. В конце концов, вкусная еда — всегда хорошо!

Сестра Сяосян жила у реки Хуансяо. Бородатый мужик, за которого она тогда вышла, был безработный бродяга. Через три с половиной месяца после свадьбы Сяосян родила дочку. Бородатый мужик хотел сына, а Сяосян не справилась. Это с Седьмым она могла вести себя как ей вздумается, третировать его, издеваться, а муж не собирался плясать под её дудку. Дочке не исполнилось и двух, как он, под предлогом «возвращения на родину», отправил Сяосян с малышкой в Хэнань, так сказать, сбыл с рук. Жизнь в хэнаньской деревне была не сахар, Сяосян много раз пыталась оттуда сбежать, и наконец, три года спустя ей это удалось. К тому моменту у неё на руках был ещё один малыш. Когда она вернулась, мать вначале приняла её за попрошайку. Только когда она жалобно позвала её: «Мама!», та поняла, что перед ней её младшая дочь.

Не прошло и года, как Сяосян вновь вышла замуж. Она не могла прожить без мужика, но и с мужиком жилось ей тяжко. Новому мужу она родила ещё сына. Он был крестьянином, выращивал овощи, когда его прежняя жена родила дочь, в порыве ярости развёлся с ней. А вот Сяосян исполнила его главную мечту, поэтому в остальном он позволял ей поступать, как ей заблагорассудится. В конце концов, сын уже есть, так что особого смысла в жене больше нет. Поиграл с ребёнком — и на душе радостно, а то, что Сяосян крутила шашни на стороне и даже приводила любовников в дом, его не беспокоило. Напротив, он с радостью готовил угощения для гостя, одновременно нянча ребёнка, а потом ещё любезно спрашивал, вкусно ли.

Итого у сестрицы Сяосян была дочь и два сына. У того, что она принесла из Хунани, даже прописки не было. Тут она и вспомнила про Седьмого.

Примерно в это же время сестрица Дасян тоже вспомнила про младшего брата. Дасян вышла замуж очень рано и родила трёх сыновей, похожих на маленьких тигрят. Младший уже успел закончить среднюю школу, а старший ждал распределения на работу. Дасян вышла замуж в восемнадцать. Муж был плотником, старше её на десять лет. Замужем Дасян зажила в своё удовольствие. Когда ей давали отпуск, она чаще всего сидела на крыльце дома, грелась на солнышке и лущила семечки, болтая о всякой чепухе с соседскими кумушками. А по воскресеньям Дасян ходила проведать родителей, прихватив с собой что-то из съестного или немного выпивки. Дасян жила у моста Саньяньцяо, где традиционно селились, так сказать, низы общества.

Отец объявил дочерям, что Седьмой согласился прийти поужинать.

— Тогда давайте сначала у меня, — предложила Дасян.

— Нет, нет, нет, — поспешно возразила Сяосян. — Сначала у меня!

— Да в твою развалюху он и зайти побрезгует! — парировала Дасян.

— Ага, самой не больно надо, но другому не уступишь! Ты же хорошо живёшь, чего тебе?

— Так живу хорошо, надо и о детях подумать!

— А я вот просто соскучилась по братцу!

— Раз ты его так любишь, что же в детстве о нём так не пеклась?

— А ты чего? Ты ведь старшая, а вообще о нём не заботилась!

Слово за слово — и вскоре обе ругали друг друга по матери, хотя, если так подумать, зря — мать-то у них была общая.

— Чего вы спорите? Позовём к нам. Вы обе будете хозяйками, угощение хорошее приготовите, водки хорошей поставите. Я с ним выпью, как отец с сыном, а вы как раз за столом и поговорите, о чём хотите.

Сёстрам идея пришлась очень по душе.

Когда Седьмой переступил порог отчего дома и увидел слащавые улыбки Дасян и Сяосян, чуть не блеванул прямо там. Как обычно, мимо то и дело проходил поезд, и весь дом легонько потрясывало. Столик вытащили на середину комнаты, сверху на него положили круглую столешницу. [34] В Китае во время застолья принято сидеть за круглым столом, иногда ещё и вращающимся. Расставили всякие закуски: сосиски, маринованная говядина, арахис и всё в таком духе, достали водку «Башня жёлтого журавля». [35] «Хуанхэлоу» («Башня жёлтого журавля») — дорогой сорт гаоляновой водки, производится в Ухани уже более ста лет. Отец, щурясь от удовольствия, понюхал горлышко бутылки и облизнулся. Потом налил три рюмки. Он позвал ещё и Старшего. Они втроём — отец, Старший и Седьмой — уселись за стол. А женщины — мать и сёстры — стояли рядом, то и дело подкладывая мужичинам закуски и скромно интересуясь у Седьмого, как ему водка, вкусное ли мясо, как орешки? Седьмой никак не мог взять в толк, ради чего всё это. Ему казалось, что он в гостях у каких-то незнакомых людей.