Фан Фан - Пейзаж

Второй же мог одним взглядом усмирить Третьего, притом что отцу даже кулаками не всегда удавалось его утихомирить, и этот факт отец воспринимал как величайший свой позор. Но позор позором, а факт оставался фактом. Второй и Третий состояли в крепчайшем союзе. Отец трижды подумал бы, прежде чем поднять руку на кого-то из них. Так что братьев били редко. Близнецы сначала завидовали, потом начали изо всех сил подлизываться к старшим, чтобы тоже стать частью «союза». Второму было всё равно, но Третий был категорически против.

— Нельзя, чтобы все тумаки доставались младшенькому! — заявил Третий. — Пусть всем достаётся поровну!

Третьего в семье звали «Вторым ба-ваном». [14] Ба-ван — некогда титул «князя-гегемона», а в современном китайском означает «верховный властитель, деспот». Прозвище придумала Дасян, а «главным ба-ваном», само собой, считался отец. Третий был старше Дасян на два года. Как-то они поцапались, и она обиженно крикнула:

— Ты что, решил, что второй ба-ван в семье?

Третьему понравилось, и он больше не задирал Дасян, наоборот, стал её от всех защищать. Долгое время Третий верховодил юнцами Хэнаньских сараев, его слава гремела аж до улиц Сималу и Стадионной. Все, кто про него слышал, знали — его пальцем не тронь! У него даже был свой отряд прихлебателей. Перед парнями из других районов они хорохорились, мол, никто им не указ, но с Третьим вели себя тише воды, ниже травы. Все понимали, что Третий крут. Тем более он одно время брал уроки ушу у какого-то шарлатана, якобы мастера боевых искусств. Этот мужик был старым товарищем отца, вроде даже его побратимом, поэтому к воспитанию Третьего относился со всей серьёзностью. Все парни Хэнаньских сараев видели, как Третий ладонью разбивал аж три кирпича одновременно! Он мог голыми руками разбросать по земле десяток противников, таких же крепышей, как и он сам. Но этот грозный богатырь, который даже чёрта не боялся, мгновенно смирел под взглядом Второго. Он обожал брата и считал, что они как единое целое. Только вот Второй был слишком непохож на Третьего, чтобы быть с ним одним целым.

По правде говоря, если бы не случай, который навсегда изменил судьбу Второго, он, наверное, не стал бы белой вороной среди домашних. Именно после того случая он выбрал совершенно иную стезю и весело шагал по ней, истекая кровью, пока не умер.

Всё произошло в одно мгновение, Седьмой тогда только-только появился на свет. Второй и Третий каждый день ходили воровать уголь за железную дорогу или на товарный склад. Уголь для обогрева дома только так и добывался. Юные воришки и не думали, законны их действия или нет. А что делать, если дома нужен уголь, а денег нет? Ясное дело, надо раздобыть хоть где-то — такой ход мыслей был для них вполне естественным. Второй и Третий, наверное, даже не вспомнили бы, когда начали промышлять воровством угля. Им казалось, что они всегда этим занимались: сначала они бродили по округе и подбирали брикеты, которые плохо лежали, потом Третий несколько усовершенствовал подход, и они стали специально брать из дома мешок и возвращались, только набив его доверху. Зимой, когда уголь громко потрескивал в очаге, отец любил при всех похвалить Третьего: какой же смышлёный и способный парень вырос, далеко пойдёт!

В тот день они пошли к железнодорожному переезду на Хуанпулу, дождались поезда; когда тот замедлил ход, Третий ловко уцепился и запрыгнул на него, Второй, помешкав, прицепился следом. Поезд с грохотом нёсся вперёд, тем временем парни залезли в вагон и набрали два полных мешка угля. Когда состав уже подъезжал к угольному комбинату, Третий сбросил свой мешок вниз и сиганул следом. Второй же вновь замешкался. Когда он наконец осторожно спрыгнул вниз, Третьего было уже не видать. Тогда Второй пошёл обратно вдоль рельсов. Около пруда он вдруг услышал пронзительный девчачий крик, полный ужаса: «Спасите! Помогите! Брат, не умирай!»

Второй побежал на голос. Я знаю, именно этот дрожащий от страха голосок перевернул жизнь Второго, из-за него брат, которому суждено было прожить до восьмидесяти, безвременно покинул нас в тридцать, а пятьдесят лет жизни, словно туманная дымка, растаяли в воздухе прямо на глазах его любимой, не оставив и следа.

В пруду кто-то барахтался, видны были только руки, которые летали над водой, тщетно пытаясь ухватиться за воздух, казалось, искусный танцор исполняет танец с лентой — только без ленты. Второй прямо в ботинках бросился в воду. Все в округе знали, что он был первоклассным пловцом и мог за каких-то полчаса доплыть от Хэнаньских сараев до Янцзы, проплыв под виадуком. Летом Второй и Третий часто ходили на речку вместе с приятелями, днём после обеда или ближе к вечеру. Сплавать до того берега и обратно им было раз плюнуть. И хотя река каждый год утаскивала пару человек на дно, превращая в духов-утопленников, трагические истории ничуть не пугали молодёжь и не портили удовольствия от купания. Второй в их компашке не был самым быстрым, но плавал не хуже других, так что он скорее утонул бы в умывальном тазу, чем в этом пруду. Пара взмахов — и он уже был рядом с утопающим. Тот сразу же отчаянно ухватился за шею своего спасателя — пришлось сначала с силой оттолкнуть его от себя, перехватить так, чтобы голова держалась над водой, и потом уже спокойно доплыть до берега. Живот несчастного раздуло, как у беременной. Второй пару раз постучал по нему, потом просто сел сверху: сначала аккуратно, затем всем весом, потом вновь чуть-чуть привстал…