АlshBetta - Созидая на краю рая [СИ]

— Прости… — извиняюсь, но всё же не отвожу взгляд от пачки… — Эм-м, можно я попробую?

— Что? — от неожиданности он даже отрывается от меня, не веря, смотрит в глаза. Я тоже себе не верю. Понять не могу, зачем это сказала, наверное, просто из интереса. — Нет, — отрезает он, и вырывает упаковку у меня из рук, отшвыривая подальше. — Тебе это ни к чему, лучше делай то, что умеешь!

Рассеянно киваю, снова ощущая его губы на своей шее и груди, и ответно пытаюсь целовать его. Снова чувствую грубость, исходящую от него, и пытаюсь с ней смириться…

Интересно, у меня это когда-нибудь получится?

Что я буду делать дальше? И есть ли у меня выбор моего будущего? Кто творит свои судьбы: мы сами или череда событий?

Кто творит Мою судьбу?

Я?

Или Эдвард Каллен?

— Как он?

— Без изменений, мисс Мейсен, — грустно сообщает уже знакомая мне медсестра — Эленика, которая является сиделкой Тони. — Доктор Маслоу ожидает Вас у себя в половине первого.

— Я буду, — сглатываю комок рыданий, подступающий при виде бледного сына, и смотрю на циферблат часов: у меня ещё десять минут.

Медсестра собирается уйти, но я прошу её остаться, чтобы узнать то, что меня волнует. Перевожу взгляд с Энтони на неё, стараясь говорить так, чтобы голос не дрожал:

— Эленика, сколько в твоей практике было пациентов, выходящих из комы?

— Я работаю здесь всего три года, — пытается увильнуть. Нет, не выйдет, хочу узнать статистику, даже если это мучительно больно. Очень больно.

— Сколько? — нервничая, тереблю пальцами свою блузку, не спуская с девушки глаз.

— Около двадцати, — шепчет она, опуская голову. Хмуро киваю, нагоняя на лицо полубезумную, отчаянную улыбку сумасшедшей:

— А сколько среди них детей?

— Ни одного… — она произносит это быстро, покаянно смотря на свои туфли, но через секунду максимализм, свойственный молодой женщине — ей около двадцати семи — заставляет добавить ещё кое-что, якобы способное меня утешить — Мисс Мейсен, ситуации у всех разные, и у вашего малыша тоже. Мне говорили, что есть случаи, когда дети поправляются после кардиогенного шока…

— И много таких? — я действительно мазохистка! Сижу здесь, около своего умирающего ребёнка, пытаясь саму себя убедить, что он не выживет. Я схожу с ума…

— Доктор Маслоу ждёт, — напоминает медсестра, указывая на дверь. — Я Вас провожу!

Рассеянно киваю, встаю и поправляю покрывало на тельце сына.

— Я скоро вернусь, малыш, — шепчу ему, пока целую лобик и поглаживаю щёчки. Вздыхая, опускаю руки и выхожу вслед за медсестрой.

Она ведёт меня по коридорам, держась на некотором расстоянии, опасаясь моих дальнейших вопросов. Зря. Всё что хотела, я уже узнала. Остальное спрошу у Джеймса. С его холодностью и бесчувственность это будет проще всего сделать — не нужно будет никому портить настроение.

Подсознательно хочу, чтобы всё это скорее кончилось. Я слишком устала. От того, что уготовано судьбой не убежать…

Ругаю себя за подобные мысли, но они не отпускают. Я просто морально истощена. Каллен сегодня постарался на славу — я расплываюсь, словно медуза, мысли путаются, а от воспоминаний начинает тошнить. Ненавижу его. Ненавижу всем естеством! Ненавижу ему кланяться, ненавижу проводить с ним все ночи напролёт, ненавижу вымаливать у него прощения и деньги! Н.Е.Н.А.В.И.Ж.У.

Сколько смысла можно вложить в одно это простое слово? Какой мудрейший человек создал его?

Можно выразить всю душу, произнося лишь одно — ненавижу!

Кого? Что? Почему? Как? — вопросов миллионы, но суть ответов ясна даже без объяснений.

Подходим к кабинету доктора Джеймса, и Эленика стучит в дверь, прося разрешения зайти. Усталый голос раздаётся из-за двери, давая нам это самое разрешение.

Неловко переступая порог, девушка топчется на месте, в то время как я прямиком прохожу к креслу напротив Джеймса и сажусь в него, со всей подобающей наглостью, лишь кивая на пресное приветствие мужчины. Дань традициям. Сказать «здравствуйте», а в душе послать на все четыре стороны. Как же мне это знакомо…

— Можете идти, Эленика, — Маслоу кивает медсестре, и та, кивнув в ответ, скрывается за дверью, в которую только что вошла.

— Добро пожаловать, Белла, — теперь он обращается непосредственно ко мне, и я безрадостно улыбаюсь ему, отвечая, словно эхом:

— Добрый день, Джеймс.

— Полагаю, сына вы уже видели?

Быстрый кивок, давящий комок рыданий внутри. Такое ощущение, что мне в вены ввели какое-то лекарство, способное отнять чувствительность. Это бесит, но не настолько, чтобы пытаться противостоять. Возможно, временная «заморозка» мне необходима, тем более, что эту ночь я снова проведу с Калленом…