АlshBetta - Созидая на краю рая [СИ]

— Тогда о тебе я вообще молчу, — отзываюсь ему в ответ, отшвыривая ногой подставку для канцелярских принадлежностей.

— Становишься такой же ненасытной?

— Есть у кого учиться, — обрываю разговор, не желая сейчас ничего ни обсуждать, ни пытаться выяснить. Порой мне кажется, что в моём сознании остались древние животные инстинкты. Сейчас я будто неандерталец, имеющий лишь одну цель в никчёмном существовании.

Я путаюсь в мыслях, но никак не в телодвижениях. Всё идёт гладко, словно по маслу, но в то же время так необычно и притягательно, что хочется и дальше продолжать экспериментировать в этом плане.

— Куда ты так торопишься? — стонет Эдвард, когда я стаскиваю с него рубашку.

— Мы в твоей клинике.

— Сама же сказала, что она моя, — произносит он и быстрым движением ставит меня на ноги, не прерывая поцелуев. — Значит, мне можно всё.

— Тебе всегда всё можно, — поправляя его, говорю я. Ещё секунда, и мои джинсы оказываются в груде одежды.

— В таком случае, я хочу тебя.

— А я тебя, — улыбаясь, вожусь с ремнём его брюк, пока задуманное, наконец, мне удаётся.

— Моя! — грозно рычит Каллен, оглядывая меня с ног до головы, перед тем как посадить обратно на стол. Дерево такое ровное и отполированное, что даже обнажённой мне комфортно на нём. Наверное, оно ещё и холодное, но в данный момент мне слишком жарко, чтобы замечать это.

— Твоя! — согласно отвечаю я, притягивая его к себе. — Только твоя.

Его глаза загораются, и жадный собственнический блеск заполоняет их.

— Значит, я беру то, что принадлежит мне, — с этими словами последние предметы моей одежды оказываются сорванными с тела.

Всё заканчивается довольно быстро, но мы оба получаем колоссальное наслаждение даже за такое короткое время. Испытывая лёгкую слабость и привычное умиротворение, лежу на груди Эдварда, вслушиваясь в ровное биение его сердца. Дыхание давно восстановлено, и теперь я не знаю лучшего времяпровождения — с Тони не в счёт — чем с Эдвардом Калленом.

Его пальцы лениво бороздят мою спину, продвигаясь всё ниже и переходя на бёдра и икры.

Сейчас меня ничто не беспокоит и не волнует. Все тревоги улеглись, будто их и не было.

До возвращения Энтони ещё полчаса, а я уже успокоилась.

— У тебя золотые руки, — шепчу я, приподнимая голову и целуя его грудь.

— Судя по твоей улыбке, не только руки, — смеётся мужчина, вгоняя меня в краску.

— По-прежнему смущаешься? — нежно спрашивает он, заглядывая мне в глаза.

Молча киваю, хотя на губах улыбка.

— Меня незачем смущаться.

— Знаю.

— У тебя на всё один ответ, — вздыхает он, но тем не менее сильные руки возвращают меня обратно к своему обладателю, продолжая свой незатейливый танец по моей обнажённой спине.

— Мне с тобой очень хорошо, — через некоторое время говорю я. — Гораздо лучше, чем с Джейкобом.

— Мне тоже очень хорошо с тобой, — отвечает он, целуя мои волосы.

Между нами воцаряется пауза, но длится она недолго. Прерывает её сам Эдвард неожиданным вопросом с его стороны.

— Что ты чувствовала в первый раз?

— То есть?

— В нашу первую ночь? — он заметно волнуется. Успокаивающе провожу ладонью по его руке, надеясь помочь. Но всё же решаю ответить честно, пусть эта честность не всегда оборачивается во благо нашим отношениям.

— Отвращение, — тихо говорю я.

Дыхание Каллена становится неровным, что меня настораживает и убеждает в неправильности — с какой-то стороны — своих слов.

— Ясно. Всё правильно, я заслужил, — признаёт он.

— Не столько к тебе, сколько к себе, — добавляю я, понимая, что это полный ответ. Настоящий. Я действительно чувствовала всё именно так.

— К себе? — удивление в его голосе придаёт мне сил говорить дальше.

— Именно. Я ведь продалась.

Эдвард замирает, и я тоже. На пару секунд мы оба погружаемся в те воспоминания. Не знаю, как он, а я не хочу повторения той ситуации. «Насильно мил не будешь!» — вот она, истинная правда.

— Это в прошлом, — вскоре произносит он, полным сожаления голосом.

— Конечно, в прошлом, — быстро соглашаюсь я, выныривая из бесконечных дебрей памяти. — Теперь всё по-другому.

— Да, по-другому, — он повторяет за мной, убеждая, скорее, себя самого, чем подтверждая истину.

— А что чувствовал ты? — осторожно интересуюсь я.

— Власть, — стальным тоном отвечает он.

— Объяснишь?

— Белла, до того как ты показала мне, что можно заниматься сексом с нежностью, для меня существовало лишь подчинение. Если вдуматься, мне в жизни ничего и никогда не принадлежало толком. Ощущение власти над теми, кто не может отказать и вынужден повиноваться любому слову, давало мне удовлетворение, — медленно объясняет он, стараясь с точностью подбирать слова. — Ты была не такая, как другие, ты хотела бороться. Даже со мной.