АlshBetta - Созидая на краю рая [СИ]

— Это можно назвать как угодно, — вздыхает он — Но факт остается фактом. Сегодня в ресторане я понял, как верно то мнение о детях из детских домов. То, что они ничего не могут добиться в жизни. И знаешь, почему они не могут это сделать?

Он переводит на меня такой тоскливый взгляд, что мое сердце кажется, пропускает пару ударов.

— Они не могут этого потому, что у них нет ни семьи, способной поддержать, ни элементарных навыков жизни. Все их существования серое, никчемное. Мое было бы таким же, если бы однажды я не решил порвать с этой серостью. Если бы однажды не рискнул, и не поставил на карту все, что имел.

— Мне так жаль что я обидела тебя в ресторане. Я не хотела, Эдвард, правда. Прости, — прислоняюсь головой к его плечу, водя пальцами линии на его ладонях — Я идиотка.

— Не идиотка, — мужчина выдавливает улыбку, растирая мое предплечье и целуя в волосы — Ты можешь считать себя глупой лишь потому, что сейчас со мной.

— Мне хорошо с тобой, — урчу, покрепче прижимаясь к нему. — Мне ни с кем так хорошо не было.

— Значит, я приношу хоть что-то хорошее для кого-то, — мужчина снова целует меня. — Я ответил на твой вопрос?

— Почти, — делаю пару вдохов-выдохов, прежде чем продолжить — Получается ты принял Энтони из-за того, что я его мама?

— Можно и так сказать. Я жил, видя, что дети никому не нужны. Я не видел, чтобы для них кто-то совершил хоть какой-то героический поступок… Пока не встретил тебя. Тогда, в кабинете, когда ты сказала, что пойдёшь на всё что угодно ради сына, я понял, как ошибался… — губы мужчины подергиваюсь грустной улыбкой — Энтони чем-то похож на меня. Когда я его увидел, будто вернулся в прошлое. Этакая счастливая версия моей жизни…

— А собственные дети? Ты не хочешь своих детей? — этот вопрос должен получить ответ. Иначе я изведу себя. Прикусываю губу почти до крови, ожидая его слов.

— Не вижу смысла заводить их, — он опускает голову — Я не стану отцом, о котором кто-то мог бы мечтать.

— Только таким ты и будешь. Дети будут любить тебя. Ты будешь их любимым папочкой.

— Нет, не будут! — громко отрезает он. — Меня не за что любить, Белла. И им будет не за что.

— Эдвард, ты судишь неверно, — мягко пытаюсь остановить его я, хотя в душе всё так и рушится. Ещё одна тайна, подернутая пеленой, раскрыта. Он уверен, что его нельзя любить?

Неужели это правило: «не влюбляться» появилось, потому, что он считает, будто не достоин быть любимым?

— Нет, Белла, верно! — обрывает меня он, резко выдыхая. — Чем взрослее я становился, тем чётче понимал, что никогда не стану нормальным отцом, если вообще им стану. А смысл давать детям самое лучшее, если не можешь дать самого себя?

— Почему у тебя такая низкая самооценка? — легонько сжимаю его ладонь, заставляя обратить внимание на себя. — Посмотри, какой ты добрый, нежный, ласковый? Неужели ты не видишь?

Он отрицательно качает головой, а на губах играет грустная усмешка.

— Всё это видишь только ты, Белла. И то не меня, а придуманный образ.

Сижу рядом с ним слушая и не зная, что дальше делать и что теперь говорить. Отчаянно борюсь со слезами. Я не должна расплакаться сейчас, я введу его в заблуждение, или вообще оттолкну. Наверное, последнее, что он хочет сейчас от меня — жалости. Ему нужна уверенность в себе, ему нужна вера в себя, ему нужно научиться любить себя.

А мне нужен он.

Впервые по-настоящему понимаю, как мне нужен этот человек. Почему эта мысль не приходила мне раньше?

Впрочем, слёзы это сдержать не помогает. Обдумаю всё утром.

— Замерзла? — неожиданно интересуется Эдвард, оглядывая меня.

— Почему ты спрашиваешь? — плохо, голос подводит.

Его глаза распахиваются от моих слов.

— Ты дрожишь, — он указывает на мои плечи, и я сама опускаю глаза. Вот чёрт, правда.

— Подожди… — Каллен хмурится, наклоняясь ко мне чуть ближе. — Ты что, плачешь?

— Нет… — поджимаю губы, чтобы преградить путь рыданиям.

— Белла, ты не должна плакать из-за меня, — тихо говорит он, не спуская с меня внимательных глаз.

— А ты не должен говорить всё это, не должен думать так, как думаешь, — вырывается у меня, и первая слезинка катится по щеке.

— Это правда, — грустно замечает он.

— Нет, не правда.

— Иди ко мне, — он привлекает меня в свои объятья, усаживая на колени. — Если бы я знал, что ты так расстроишься, промолчал бы.

— Не хочу, чтобы ты молчал. Не прячься от меня, пожалуйста, — прошу я, зарываясь лицом в его рубашку.

— Давай поговорим об этом утром, ладно? — аккуратно беря пальцами мой подбородок, он приподнимает моё лицо, чтобы заглянуть в глаза.