Дженни Хендрикс - Небеременная [litres]

– Вот, пожалуйста, – вздохнула женщина. – Ну как не быть щедрой к дурехе, умудрившейся отхватить самого большого засранца в Миссури.

Бейли была абсолютно согласна с ней. Она наклонилась вперед и стукнулась с женщиной кулаками.

Минутой позже мы выезжали со стоянки, а хозяйка ломбарда махала нам, стоя на обочине.

– Удачи! И будьте осторожны!

Бейли вела машину и обмахивала себя веером из банкнот.

– Так, должно быть, чувствует себя Бейонсе. – Я в сотый раз обернулась. Торговые центры сменились густой зеленой листвой, лишь иногда перемежаемой телефонными вышками или случайными билбордами. Четырехполосная магистраль шла то немного вверх, то вниз. Единственное, что я явственно видела, так это освещаемый фарами нашего автомобиля асфальт.

– Вряд ли он едет за нами.

– Расслабься, Вероника. Не может такого быть, чтобы Безумный Кев сел нам на хвост. Ты видела его лицо, когда леди взвела курок? Он сейчас наверняка ищет магазин, где можно было бы купить новые штаны.

Я хихикнула:

– Надо было его сфотографировать.

– Не беспокойся, я сделала это. – Она сунула мне свой телефон. Кевин таращился на меня – глаза навыкате, рот открыт, и вообще выглядел он восхитительным идиотом.

– Потрясающе! – воскликнула я. – Бейли, ты лучше всех. – Я потянулась к ней растопыренной ладонью, но она так и повисла в воздухе. Я почувствовала себя неловко. – Прости, что наврала, – пробормотала я.

– Да ради бога. Неужели ты думаешь, я ввязалась в это, чтобы узнать подробности?

– И все же я должна была рассказать тебе…

– Я прощу тебя при одном условии – скажи: Бейли, ты была права. Кевин – действительно долбошлеп.

– Он не…

– Можно мне напомнить тебе о дырявых презервативах?

Я вздохнула. Не то чтобы я не знала, что он ужасен. Но признав это, я признала бы также, что совершила ошибку, выбрав его. Что потерпела поражение. С другой стороны, если я не уважу Бейли, она станет еще больше доставать меня. Лучше уж подтвердить ее правоту и покончить с этим.

– Бейли, ты права. Кевин – долбошлеп.

– Громче.

– Ты серьезно?

– Громче. Хочу, чтобы это слышал весь мир. Опусти окно и высуни голову. – Закатив глаза, я опустила стекло. – Ты должна прокричать правду о нем, – добавила она. – Я высунулась из окна.

Ветер растрепал мне волосы, глаза заслезились, и я выкрикнула в темноту:

– БЕЙЛИ ПРАВА! КЕВИН – ДОЛБОШЛЕП! – Сев на место, со взъерошенными волосами и перехваченным дыханием, я с удивлением поняла, что на моем лице играет довольная, широкая улыбка.

– Ну? Это было так уж трудно?

– Это было хорошо. Я хочу повторить. – Я снова высунула голову: – КЕВИН – ГРЕБАНЫЙ ДОЛБОШЛЕП! – Ветер срывал слова с моих губ: – БЕЗЪЯЙЦЕВЫЙ ДЫРОЖОПЫЙ СЕКС-ХАПУГА!

– Да! Вот это по-нашему. Подожди-ка, я еще придумала. – Бейли открыла окно со своей стороны и повела машину одной рукой. Та виляла в разные стороны. – ГОВНОСТИЧЕСКИЙ КЛИЗМОПРЫСК!

Я смеялась и вопила на весь свет:

– ОБМОЧЕННЫЙ ХРЕНОТРЯС!

– БЕШЕНЫЙ ПОЖАР В ПРОМЕЖНОСТИ!

– ГУБКА ЧЛЕН ЗАСРАТЫЕ ШТАНЫ!

– ГУБКА ЧЛЕН ЗАСРАТЫЕ ШТАНЫ… в 3D!

Мы задыхались от хохота.

– Еще раз. Вместе, – наконец выдохнула Бейли. Мы снова завопили:

– ДОЛБОШЛЕЕЕЕЕЕЕЕЕЕП! – И рассмеялись, будто маньячки.

– Нужно отпраздновать это, – сказала Бейли, как только мы пришли в себя.

– Что отпраздновать?

– То, какие мы крутые.

– О’кей.

Бейли от удивления вытаращила глаза:

– Серьезно?

Я кивнула:

– Ага. – И засунула куда подальше свое желание ехать без передышки, не отклоняясь от намеченного плана. Я вся пылала, меня переполняли эмоции. И мне не хотелось расставаться с этим состоянием. – Ага, – повторила я.

Бейли улыбнулась:

– Я знаю отличное местечко.

– Ничего не выйдет. – Я скрестила руки на груди. – Поехали.

– Вот уж нет. Я сто раз проезжала здесь с мамой. И всегда хотела остановиться. Мы же собрались праздновать. Здесь самое место.

Она затормозила перед двумя гигантскими статуями из стеклопластика. Они были не ниже двенадцати футов и располагались на гравийном пятачке за ржавым ограждением из рабицы. Одна статуя изображала розового слона; другая – черно-белую корову. Вокруг легонько покачивалась на ночном ветерке высокая трава. Надпись гласила: «Самый большой слон и третья по величине корова в штате».

– Ладно. Отпразднуем. Мы можем вернуться на дорогу?

– Расслабься. Обязательно вернемся – после того, как заберемся на них.