Холли Борн - Эви хочет быть нормальной [litres]

Вот только ласки Гая стремительно выходили за рамки фильмов «12+». Его рука подобралась пугающе близко к моей груди, лифчику и его содержимому, а к этому я никак не была готова. Как сказать человеку «стоп», если ты занята поцелуем?

Но тут, когда он остановился всего в паре сантиметров от моего бюстгальтера, раздался звонок. Гай сполз с меня и достал телефон, а я осталась лежать, поглядывая на него. Чем-то это напоминало сцену на траве из «Сумерек», если не считать разбросанных кругом пивных бутылок. А еще мемориальной скамейки. И, пожалуй, того факта, что у Гая был стояк – во всяком случае, о мою ногу настойчиво терлось что-то твердое. Вряд ли с Эдвардом Калленом в той сцене происходило что-то подобное – это попросту все бы испортило.

– Кто это? – робко спросила я, повернувшись набок.

Лицо Гая было залито искусственным голубым светом. Он не ответил – лишь начал увлеченно что-то печатать. «Ну и ладно, я тоже так могу», – подумала я и достала свой мобильный. Мне как раз пришло сообщение от Эмбер, хотя я уже и думать о ней забыла.

Эви, прости меня! Где ты? Как же ты доберешься домой? Я с Джейн и Джоэлом. Ты придешь завтра к Лотти на собрание Клуба старых дев?

Я нахмурилась, по-прежнему чувствуя обиду. Обиду на то, что она сказала о Гае. Она ведь совсем его не знает, не то что я. А он сегодня такой милый… ну, на мой взгляд.

Я с Гаем. Знаю, он тебе не по душе, но не стоит делиться со мной своим мнением. По крайней мере сейчас. Увидимся завтра… – написала я, а потом немного подумала и добавила: – И ты меня прости.

Я убрала телефон в сумочку и посмотрела на Гая. Он выглядел злым и мрачным. Внутри у меня плотным узлом скрутилась тревога.

– Что стряслось?

Он пожал плечами.

– Победили не мы, а группа твоего ухажера, – ответил он, и от его тона узел внутри затянулся только сильнее.

– Вовсе он не мой ухажер. Я же тебе говорила…

Гай меня перебил:

– Кто вообще допустил победу кавер-бэнда на конкурсе групп? Они ведь даже ни одной песни в жизни не написали! В чем их заслуга?

– Ну… да ни в чем, пожалуй.

Гай криво усмехнулся:

– Ой, вот только не надо врать, Эви. Я сам видел, как они тебе понравились. Как ты отплясывала под их дурацкую музыку, а нашего выступления даже не видела!

– Ну… понимаешь…

Он резко поднялся:

– Родители Джоэла уехали, так что я заночую у него. Но сперва провожу тебя.

– А… Хорошо, – сказала я и тоже встала.

Он ринулся вперед через сквер, а я поспешила следом, едва за ним успевая.

Что это на него нашло? Это я виновата? Почему он не позвал меня на вечеринку к Джоэлу? Неужели я настолько плохо целуюсь? Или все дело в том, что его очень расстроил проигрыш? Но ведь группа Итана и впрямь сыграла гораздо лучше… Можно ли считать, что мы теперь встречаемся? Почему он не держит меня за руку? Чего он от меня хочет? Может, самой сделать первый шаг? Вернуться к тому, что было пятнадцать минут назад?

Я догнала его и ласково взяла за руку. Гай опустил взгляд, а потом легонько сжал мою ладонь и резко бросил ее, точно самую мокрую рыбу во всем рыбном магазине, и пошел дальше.

Мы рассекали мрак в полной тишине. А мысли у меня в голове проносились с изумительной скоростью – наверное, десять миллионов километров в секунду, а то и больше.

Что происходит? В чем я ошиблась? Виновата ли я? Ведь обычно именно во мне все и дело. Я ему вообще еще нравлюсь ?

Когда мы добрались до моего дома, я уже смирилась с тем, что именно я все испортила. Я с трудом сдерживала слезы, а челюсть у меня так и подрагивала от напряжения. У Роуз еще горел свет. Как же я проберусь к себе, не привлекая ее внимания? Она ведь расскажет маме с папой о моих слезах, и тогда меня снова посадят на таблетки, и я снова проиграю битву с болезнью, как проигрываю во всем на свете, точно жизнь – одна большая контрольная, которую я раз за разом заваливаю.

– Ну что ж… – сказала я, не смея поднять на Гая взгляда. – Пока…

Я повернулась к двери. Слезы уже стояли у меня в глазах, готовые безостановочно течь по щекам ближайшие часа два…

– Эвелин.

Гай страстно поцеловал меня. И все слезы в один момент высохли. Дыхание стало прерывистым, а сердце… часто-часто заколотилось в груди, полное облегчения и счастья. Он улыбнулся и поцеловал меня еще раз – с таким напором, что едва не вжался зубами в мои зубы.

– Я прекрасно провел вечер, – шепнул он и ушел.

Роуз уже лежала в постели и читала какой-то мой журнал о кино. Сквозь дверной проем она успела заметить, как я крадусь к себе в комнату.