Юрий Григорьев - Морские люди

— Значит, все-таки намазано медом?

— Я там в один день меньше полчаса бываю. Остальной время там не сижу.

— Остальное время ты там спишь.

— Ты сильно вредный, Петька. Не надо мне твой шефство, вот. Боюсь, совсем скоро на всю жизнь такой неправильный стану, как ты.

Подобного рода ни к чему не обязывающий треп матросы могут вести часами. Клим знал об этом еще со времен своей срочной службы. Хватит, пора заканчивать базар, решил он и приказал Карнаухову занять людей делом, а сам взялся за проверку документации.

Боевой пост гидроакустиков невелик, он занимает всего несколько кубических метров в чреве корабля. Основная работа ведется там, в других местах. Сотни помещений, сотни километров электротрасс и трубопроводов, тысячи сложнейших механизмов скрыты внутри на первый взгляд небольшого по размерам противолодочника. Их нужно проверить и подготовить к выходу в море. Для этого существует целый ритуал, куда входит множество команд, сигналов. Клим убавил громкость репродуктора, но в посту очень ясно звучало:

— Проверка колоколов громкого боя и линии трансляции… Команды звонками не числить… Проверка аварийных средств связи между командными пунктами и боевыми постами… Наружную вентиляцию провернуть вручную… Принять холод…

— Ну, завели шарманку, — поморщился Иванов. Он помолчал и скрипучим, металлическим голосом подал команду:

— По местам стоять, воздух высокого давления принимать!

Ко всеобщему удовольствию, из коричневой пластмассовой коробки прозвучали эти же слова.

Борисов надел спасательный жилет, показал Петьке на громкоговоритель:

— А ну, поторопи, время!

Тот с готовностью проскрипел:

— Баковым на бак, ютовым на ют, шкафутовым на шкафут. Корабль к съемке с другого корабля приготовить!

И снова громкоговоритель долго ждать не заставил, передразнил Иванова не хуже попугая, слово в слово. Пока поднимались на верхнюю палубу, каждый счел своим долгом изобразить из себя диктора. Матрос Милованов, зажав нос пальцами, дурашливо верещал:

— Внимание, внимание! На первую путю прибывает поезд Москва — Воркутю…

Клим построил подчиненных на шкафуте, проверил правильность экипировки. Он подтянул ремень спасательного жилета у Милованова, погрозил пальцем, так, на всякий случай, Шухрату. Тот развел руками: вот он я, тут, никуда не делся, стою, как все.

Матрос Милованов поднял руку, ему захотелось задать мичману вопрос.

— Слушаю вас.

— Тащ мичман, а чо, мы в море точно пойдем? Может быть, просто учебная тревога?

Борисов понял настроение новичка. Хотелось парню в море, да не только ему. Засиделись ребятки на берегу.

— Точно, товарищ матрос, точно. А вот вернемся в базу, возьму я свой чемоданчик и на целых полтора месяца укачу в отпуск.

— Не отобьют?

— Накаркайте мне…

На юте и баке дежурные боцманы старшего мичмана Петрусенко разворачивали сигнальные флажки. Сам Петр Иванович хлопотал у шпилей, что-то согласовывая с группой из электромеханической боевой части. Палуба заметно подрагивала от запущенных двигателей. Ветер полоскал Военно-морской и Государственный флаги. Погода обещала быть свежей. Вдали за боновыми воротами ясно просматривались белые барашки волн.

Подошел командир дивизиона лейтенант Коломийцев.

— Климент Иванович, ветер отжимной, должны сняться как по писаному.

— Так точно, товарищ лейтенант.

— Что у вас за заминка вышла сегодня по тревоге? Командир боевой части вашу команду всегда в пример ставил, а сегодня ему не понравилось, сказал, что акустики собирались как мертвецы, доклад ваш долго не проходил. За то, что тянули кота за одно место, выразил мне свое неудовольствие.

Клим заметил тревожный взгляд Уразниязова.

Коломийцев не стал ожидать ответа, опять вернулся к теме о погоде.

— Если в море будет сильное волнение, гидроакустическую вахту придется отставить, а жаль, пора морякам жирок подрастрясти. Пора, пора. Привыкли в учебном корпусе на тренажерах сидеть. Ну, да будем надеяться на лучшее. Хотя, если обратиться к классикам русской литературы, то мы убедимся, что, например, даже гражданский человек Александр Сергеевич Пушкин рекомендовал поступать с оптимистами по-военному. Поэт говорил читателю: души прекрасные порывы. Таково его пожелание. Слышите, душить советовал и, я так думаю, что двумя руками сразу.

Клим удивленно поднял брови. Александр Васильевич реакцию мичмана заметил, осекся, тут же заявил, что не все сказанное классиками нужно брать на вооружение, и выразил надежду, что поработать акустикам все же удастся. Такой вот произошел разговор между командиром дивизиона и подчиненным ему старшиной команды.