Эдуард Овечкин - Акулы из стали. Аврал (сборник)

Но самые отчаюги были, конечно, те, которые работали с системой ВВД. ВВД – это система воздуха высокого давления. Воздух сжимался компрессорами до давления четыреста килограммов сил на сантиметр квадратный, закачивался в стальные баллоны между прочным и лёгким корпусом и служил в основном для продувания балластных цистерн. Чрезвычайно опасная вещь при небрежном с ней обращении. Можете себе представить, что будет с вашим организмом, если на каждый квадратный его сантиметр резко надавит четыреста килограммов? Отсюда и до Шпицбергена распылится ваш организм. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно.

Так вот, когда к нам приходили рабочие работать с этой системой, то на пульт управления общекорабельными системами в центральном посту вывешивалась во-о-от такенная табличка: «Запрещены переключения в системе ВВД, блядь!!! Категорически!!! Работают люди!!!»

Сижу, дежурю. Входит один из специалистов.

– Давайте, говорит, в шестую ЦГБ дунем немножко, надо пневмоклапана проверить.

– Ты нормальный? – спрашиваю его, – Табличку видишь?

– Да всё нормально, я всё знаю, всё под контролем!

– Ну сам тогда дуй, контролер, – говорю, – мы на флоте таблички приучены чтить и уважать.

Ну, дунул он, значит, недолго так, сидит, в блокнотике себе что-то пишет. И тут слышим: откуда-то вопль доносится и по нарастающей звуковой амплитуде приближается к нам:

– Кто-о-о-о-о-оо??? Ктобля-я-я-я-я-я!!!! Убьйуу-у-у-уубля-я-я!!!

Не успел я моргнуть, как этого дульщика и след простыл, а в центральный врывается товарищ его – весь в говне каком-то, волосы дыбом, глаза, как у рака, на 360 градусов вращаются, в руках ключ от перемычки ВВД (такая железная палка метровой длины, а на конце её два захвата под болт диаметром пятьдесят сантиметров).

– Ктобля?! Ктодулна?!

– Не, не, не, – говорю, – товарищ, это вы зря тут на меня глазами вращаете. Это дул коллега ваш по цеху.

– Гдебля?! Гдебляон?!

Беру переговорное, спрашиваю у верхнего вахтенного: а не выходил ли гражданский специалист с корабля?

– Так точно, – бодро докладывает верхний вахтенный, – умчался в сторону штаба чуть не по воде!

– Су-у-ука-а-а-аа! – воет второй и бежит наверх. – Су-у-уукаа-а-аа! – слышу его вопль над заливом в центральном.

Спустился назад минут через пять. Остыл уже немного, только руки трясутся и глаза дёргаются:

– Простите, товарищ дежурный, а не будет ли у вас штанов запасных? А то мне мои постирать надо срочно.

Дали ему штаны, конечно. В душ отвели, чаем отпоили. Оказалось потом, что он как раз в этой цистерне и сидел, куда товарищ его дунул. Представляете, сидите вы себе в огромной, тёмной и склизкой бочке, а туда четыреста килограмм на сантиметр квадратный воздуха расширяются? Вой, холод и вообще натуральное ощущение пиздеца, должу я вам. Я, конечно, в ЦГБ не сидел, но перемычка в шестнадцатом отсеке бахнула один раз.

Сидим, значит, в центральном, никого не трогаем, а у нас резко пилотки с головы сдувает. И шум такой, как от прибоя, только не ласковый. Вентиляция у нас так не может точно, начинаем панически оглядываться. И вижу я, к своему глубокому удивлению, что у нас перемычка ВВД в шестнадцатом открылась, а она разобрана как раз в это время на протирку спиртом. Значит, представьте себе – мы в восемнадцатом отсеке, перемычка через девятнадцатый, восьмой, десятый, двенадцатый, четырнадцатый аж в шестнадцатом бахнула. Метров восемьдесят и совсем не по прямой, а волосы дыбом встают. Это хорошо ещё, что люки переборочные между отсеками у нас открыты были в связи с ревизией ВВД. Кричу командиру дивизиона живучести:

– Игорьбля! Перемычка шестнадцатого!

Бежим с ним, роняя кал, в шестнадцатый отсек. Жутковато, конечно. «Надобылоучитьсянабухгалтера» – думаешь в этот момент, но поздно уже. Прибегаем в шестнадцатый, а там декорации к фильму «Морозко»: всё в блестящем белом инее, холодина, из перемычки сосульки растут… Начинаем клапанами ручными перемычку от остальной системы отсекать, чтоб остальные дружно не бахнули сюда же. Клапана железные, руки примерзают, кожа рвётся, кровища капает – романтика. Перекрыли, возвращаемся в центральный, коленки трясутся, руки в крови. Командир встречает:

– Чо, убили там кого?

– Не, – говорим, – руки к железу примерзали.

– Ну, дык ёпт, это же железо же! – резюмирует командир, довольный тем, что всё хорошо закончилось.

– А мы думали, что железо – это пластмасса, – смеётся от нервного перенапряжения Игорь.

– Не стыдно, командира-то подъёбывать? – уточняет на всякий случай командир.