Дмитрий Захаров - Средняя Эдда

Да ты что, кричу, дочь!

Чуть в окно не вышел от этого разговора.

После «черных футболок» с работы меня попросили. Коля – наш редактор – позвал, и сидит молчит. Я сначала не сообразил даже, рассматриваю победные вымпелы за олимпиады красноярских СМИ, ногой болтаю. А он говорит: чувак, тут звонили, короче. Извини, Людмиле обещают весь бизнес порушить. И у меня жену из школы погонят. Сергей Александрович может. Мы тебя не хотим, конечно, заставлять, но ты уж давай по-хорошему.

И я согласился по-хорошему, чего людей обижать. Коля потом с какими-то деньгами приезжал, но я только смеялся.

Позвонил Игорю – губернаторскому пресс-секу – он нормальный мужик, мы всегда ладили. А он говорит – давай завтра часа в два, обсудим, как тебе дальше. Я подошел в левую свечку крайадминистрации – пропуска нет. Звоню Игорю – не берет трубку. Я раз пять еще его набрал, прежде чем сообразил, что ничего не будет. Традиционно плохо соображаю.

А потом Сашка Овечкин приехал с вестями от всемогущего Сергея Александровича. Всемогущий велел передать, что работы я не найду, и не соврал – человеком чести оказался. В лучшем случае – извините, вас не согласовали. Но чаще – просто не пускали на порог.

Вот и всё, Дмитрий Сергеевич, сказал я себе. Приехали. Будем учиться писать в графе «род занятий» – «временно не работающий». И это совсем не то же самое, что «Антон Носик, путешественник».

Овечкин говорит: в Москву тебе надо, брат. А что там в Москве? В каком месте я столь неотразим для Москвы? Съездил в Новосиб, в Тюмень к друзьям. Глухо, нет ничего. Четыре месяца сидел изучал звездное небо над головой. А потом правда рванул в столицу – в «Коммерсанте» как раз редактора на культуру искали.

Когда улетал – думал, смогу возвращаться раз в два месяца. Откладывать буду, найду подработку. Ну, если не в два, то в три.

Не сложилось. По пять-семь тысяч в месяц наскребал, чтобы отправить в Красноярск. Но это и всё. Остальное шло на выплату московской дани: аренда, транспорт, «потребительская корзина».

За год так ни разу и не вырвался.

Сначала жена посла давала Ольке со мной разговаривать по скайпу два-три раза в неделю. Потом «у девочки кружки», и уже только по воскресеньям. Затем два раза в месяц. А после перестала брать трубку.

Я хотел занять денег и приехать, но знакомые сказали – Настькина мать продала квартиру и уехала. Куда-то совсем из города. К родне на Урал, что ли. Но это не точно.

Нет больше красно-синей девочки, сгинула в топке «региона-локомотива» (как хвастливо звала край пропаганда). А глупый бессмысленный я так и сижу в тамбуре региона-вагон-ресторана, без билета и без малейшего понимания, как отсюда выбраться.

И тут вдруг мне сказали: слушай, одна контора подбирает аналитика с культурным бэкграундом. Там какая-то фигня с мэрией на эту тему: выставки, концерты, пляски. А главное – деньги. Кажется, это можешь быть ты.

Я подумал: может, это действительно я?

Налажать со слушаниями было нельзя. Хоть префектура и пообещала подвоз бюджетников, верить Светлане Геннадьевне особых резонов не было. Требовался страховочный вариант, чтобы не ставить всю операцию в зависимость от доброй воли чужих людей. Однако собственных ресурсов катастрофически не хватало. Мало того, что со временем было напряженно, так еще и родственники Махина грызлись по каждой мелочи – в какой-то момент, например, пришлось срочно докупать вип-ложу для Подберезкина на концерте-встрече с Розенбаумом, потому что Лидия забрала пятнадцать билетов себе. Не стоило забывать и о том, что противники рокады могли оказаться вовсе не травоядными. Особенно если их дополнительно мотивируют лузер-девелоперы.

В итоге, посовещавшись со Славой, Георгий решил обратиться к команде выездных технологов, имеющих на довольствии небольшое собственное шапито. Ас на эту инициативу только пожал плечами.

– В рамках бюджета, – сказал он, – всё, что угодно. Только любые внешние мальчики и девочки – это сторонние уши. Смотри, Георгий, ничего лишнего.

На встречу приехал некто Олег, судя по прикиду – бренд-амбассадор «Montblanc»: черная сумка, черный ремень, ручка и почти наверняка портмоне. Чернявый, бородка, губы сложены в скептическую линию. Глаз не видно за затемненными стеклами очков. Кокаинист, что ли?

– У меня, – сказал он, выслушав предварительное техзадание, – есть большая команда – восемнадцать человек. И малая – шесть. Студенты, рабочие, два военных, два скандалиста и падающая тетка.