Валери Перрен - Поменяй воду цветам [litres]

Филипп схватил отца за воротник халата и произнес умоляюще, как заклинание:

– Молчи, молчи, молчи, молчи, молчи, молчи, молчи, молчи, молчи, молчи, молчи…

Родители были так напуганы, что не могли шевельнуться. Филипп пробормотал еще несколько неразборчивых слов и молча покинул комнату.

Садясь на мотоцикл, он уже знал, что не поедет в Брансьон. Понимал, что лишился дома – отныне и навсегда. С того момента, когда попросил Элоизу Пти позвонить Виолетте и сказать: «Ваш муж не явился на встречу со мной…» Виолетта давно не ждет его.

Утром он сказал жене, что хочет все начать с нуля и переехать на юг, и ее взгляд подарил ему надежду, но сегодня он понял, что не может с ней встретиться.

Шанталь Туссен выбежала на улицу в халате, надеясь урезонить сына. Опасно садиться за руль в таком состоянии. «Ты слишком устал, ты раздражен, отдохни, я приготовлю тебе бефстроганов и карамельный десерт, ты его обожаешь, завтра ты на все посмотришь иначе и…»

– Лучше бы ты умерла, рожая меня, мама. Это была бы самая большая удача в моей жизни.

Он стартовал и помчался в Брон, успев увидеть в зеркале, как мать рухнула на тротуар. Филипп понимал, что своей последней фразой подписал ей смертный приговор. Сегодня, завтра или через много дней он будет приведен в исполнение. Отец последует за ней. Он всегда следовал за женой.

Его единственным желанием было оказаться рядом с Люком и Франсуазой и все им рассказать. Они найдут нужные слова, скажут, что ему делать, оставят в своем доме, потому что ему не перед кем отчитываться. Филипп хотел стать ребенком, сыном Люка, и покончить с прежней жизнью.

Дневник Ирен Файоль

2013

Я вошла в дом дамы с кладбища. Она взглянула на меня, узнавая лицо, но не понимая, кто я такая. Она была одна, сидела за столом и листала каталог по садоводству.

– Я выбираю весенние луковицы. Вы больше любите нарциссы или крокусы? Я обожаю желтые тюльпаны.

Она погладила ладонью цветные фотографии ярких цветов.

– Нарциссы. Пожалуй, я предпочитаю нарциссы. Я тоже люблю цветы. Раньше у меня был розарий.

– Где?

– В Марселе.

– О, я бываю в Марселе каждый год. В бухте Сормиу.

– Я ездила туда с моим сыном Жюльеном, когда он был маленький. Очень давно.

Дама с кладбища улыбнулась мне, как сообщница.

– Хотите что-нибудь выпить?

– Зеленого чая, если можно.

Она встала, чтобы поставить чайник. Я подумала: «Она могла бы быть моей дочерью, ей примерно столько же лет, сколько Жюльену. Но мне вряд ли понравилось бы иметь дочь. Не знаю, что смогла бы рассказать ей о жизни, какие дала бы советы. Мальчик похож на дикий цветок, на боярышник, он будет расти сам по себе, если его кормить, поить и одевать. Если говорить ему, что он красивый и сильный. Мальчик хорошо растет, если у него есть отец. С девочкой всегда намного сложнее.

Дама с кладбища красавица. Она была в прямой черной юбке и тонком сером свитере. Элегантная. Деликатная. Я почти пожалела, что у меня не было дочери. Она насыпала чай в чайничек, залила кипятком и поставила на стол мед. У нее было хорошо. Вкусно пахло. Она сказала, что любит розы. Их аромат.

– Вы живете одна?

– Да.

– Я прихожу сюда к Габриэлю Прюдану.

– Он лежит на аллее 13, на участке «Кедры».

Верно?

– Да. Вы помните местоположение всех могил?

– Большинства. Он был знаменитым адвокатом, и на похороны пришло много людей. В каком году?

– В 2009-м.

Дама с кладбища взяла регистрационный журнал за 2009 год и нашла фамилию Габриэля. Итак, она действительно все записывает. «18 февраля 2009, похороны Габриэля Прюдана, проливной дождь. Присутствуют сто двадцать восемь человек. Бывшая жена, две дочери, Марта Дюбрёй и Хлоэ Прюдан. По распоряжению усопшего нет ни цветов, ни венков. На табличке от семьи выгравировано:

В знак уважения

к Габриэлю Прюдану,

храброму адвокату.

«Смелость для адвоката важнее всего, без нее остальное не имеет смысла. Талант, культура, знание законов полезны, но без смелости в решающий момент остаются только слова, пустые фразы, которые вспыхивают и умирают» .

Робер Бадинтер.

Ни кюре, ни креста. Кортеж пробыл на кладбище полчаса. Все разошлись, как только двое служащих похоронного бюро опустили гроб в могилу. Все еще шел очень сильный дождь».