Валери Перрен - Поменяй воду цветам [litres]

Мать подошла к нему, спросила – совсем тихо: «Все в порядке, малыш?» Филипп выставил перед собой руку с развернутой ладонью, приказывая ей остановиться. Родители переглянулись. Их сын заболел? Сошел с ума? Таким бледным он был утром 14 июля 1993-го, когда они привезли его на место трагедии. Он выглядит постаревшим на двадцать лет.

– Что вы делали в замке вечером, незадолго до пожара?

Отец бросил взгляд на мать, ожидая указаний. Заговорила – как всегда – она. Голосом жертвы или жеманной милой маленькой девочки, которой никогда не была.

– Армель и Жан-Луи Коссены встретились с нами в Ла Клейет перед тем, как везти Катрин… то есть Леонину и Анаис в замок. Мы назначили встречу в кафе, мы не сделали ничего плохого.

– Что-вы-там-де-ла-ли?

– Мы были на свадьбе кузины Лоранс… ехали в Шарлевиль, ну, и воспользовались случаем, чтобы побывать в Бургундии.

– Вы никогда НИЧЕГО не делали случайно. Мне нужна правда.

Мать заколебалась, поджала губы, глубоко вздохнула, но Филипп сразу окоротил ее:

– Будь так любезна, не начинай хныкать!

Сын никогда не говорил с ней подобным тоном. Вежливый, хорошо воспитанный мальчик, отвечавший: «Да, мама», «Нет, мама», «Хорошо, мама», – умер. Он начал меняться, потеряв дочь, и окончательно исчез, когда похоронил себя рядом с той женщиной . Филипп сразу предупредил их: «Не смейте появляться на кладбище, я не хочу, чтобы вы пересекались с Виолеттой…»

До трагедии он не подчинялся матери в одном-единственном случае, когда проводил каникулы у своего дяди Люка и его молодой жены, любительницы слишком коротких юбок. Его всегда влекло к плебейкам, дешевкам и нищебродкам.

Шанталь Туссен продолжила прокурорским тоном:

– Я хотела встретиться с Коссенами, чтобы проверить, что твоя жена положила в чемодан нашей внучки. Убедиться, что ей всего хватает. Я не могла допустить, чтобы девочке было стыдно перед подружками. Твоя жена молода и часто… плохо следила за Катрин… Длинные ногти, грязные уши, платья, севшие при стирке… Я от этого начинала болеть.

– Ты бредишь, мама! Виолетта прекрасно заботилась о нашей дочери! Ее звали Леонина! Слышишь, ты? Леонина!

Женщина неловким судорожным движением запахнула полы халата.

– Армель Коссен открыла багажник, и я все проверила, пока малышки играли в тени, рядом с твоим отцом и Жаном-Луи. Многого не хватало, и мне пришлось выбросить старье и заменить его вещами.

Филипп Туссен представил, как мать перебирает маленькие вещички его дочери. Он всегда ненавидел ее бесцеремонность, а сейчас ему и вовсе хотелось придушить это… существо, привившее ему высокомерное презрение к окружающим. Она опустила глаза, не в силах выносить ненавидящий взгляд сына.

– Около четырех Коссены уехали в замок с детьми. Мы с твоим отцом не хотели отправляться в путь раньше ночи – из-за жары. Вернулись в кафе съесть что-нибудь легкое. В туалете я увидела игрушку Леонины, она забыла ее рядом с раковиной. Малышка без нее не засыпала, я постирала эту… этого кролика, решив, что он быстро высохнет.

Шанталь Туссен села на тахту, как будто ей вдруг стало тяжело выносить груз собственных слов. Муж последовал за ней, как верный песик, ожидающий награды, взгляда, ласки, которых никогда не получал.

– Мы вошли в замок, как на мельницу, не увидели никакой охраны, все двери были открыты настежь. Леонину мы нашли в первой же комнате. Она уже лежала и очень удивилась, увидев нас. Но игрушке обрадовалась, правда, взяла ее незаметно от девочек. Должно быть, искала повсюду, но никому не сказала, боялась насмешек.

Мать Филиппа начала всхлипывать. Муж обнял ее за плечи, но она отодвинула его.

– Я спросила девочек, хотят ли они послушать сказку. Они сказали «да», и я прочла «Мальчика-с-пальчик». Потом они почти сразу уснули. На прощание я поцеловала внучку. Последний раз в жизни.

– А нагреватель? – рявкнул Филипп.

Заплаканные, жалкие родители съежились, напуганные яростью сына.

– Что – нагреватель? Какой нагреватель? – пролепетала Шанталь между двумя всхлипами.

– Водонагреватель в ванной! В комнате была ванная! И чертов нагреватель! Вы к нему прикасались?

Отец открыл рот – впервые за вечер – и произнес со вздохом:

– Ах, это…

Филипп готов был отдать все на свете, чтобы папаша заткнулся и молчал – как обычно. Или начал молиться. Но несчастному показалось, что он наконец-то будет полезен жене, и решил опередить ее:

– Твоя мать спросила Леонину, хорошо ли она почистила зубки перед сном, и малышка кивнула, но другая девочка пожаловалась, что вода в кране ужасно холодная. Твоя мать попросила меня взглянуть, в чем дело, и я обнаружил, что фитиль не горит…