Сергей Кузнечихин - Где наша не пропадала

– Значит, я тебе нужен, – говорит. – Женщина! Закачаешься и онемеешь! Но желательно, чтобы дар речи надолго не пропадал. Она молчунов не любит. Ну, что готов?

Я, как юный пионер, всегда готов.

– Другого от тебя и не ожидал. Тогда ставь бутылку, и проводим передачу по акту. – Потом голову на грудь уронил и страдальческим голосом признался: – Понимаешь, сам бы ел, но выпить надо. Башка раскалывается, а касса закрыта. От сердца отрываю, но срочно требуется лекарство, извини.

Я пытаюсь объяснить, что без всяких актов опохмелю, из уважения, зачем бабу предавать, если в душу запала. А он ни в какую. Неуютно ему якобы в должниках оставаться, да и поздно уже на попятную, коли в мыслях согрешил, значит, готов отвечать и перед попом и перед парткомом.

Я уж не стал напоминать, что беспартийных на парткомах не распинают, нельзя похмельного человека моралями терзать.

Схема передачи по акту простая, как оглобля. Побывал монтажник в каком-то населенном пункте. Нашел там веселую подружку. Поигрались в любовь недорогую, как Есенин писал, а на прощальном ужине после долгих благодарностей за душевное тепло, намекает, что есть у него закадычный дружище, который в ближайшее время собирается продолжить дело, начатое им – так не могла бы она и с дружком его познакомиться, и выделить ему свободный уголок в горячем сердце. Конечно, перед тем, как такое говорить, надо хорошенько подумать. Иная, услышав такой комплимент, может и тарелку с закуской на голову надеть. Тут в психологии надо разбираться. Энгельса с Шопенгауэром штудировать, как Анатолий Степанович говаривал. Но бывали случаи, что веселые подружки сами просили дать адресок порядочному человеку. Их тоже можно понять – залетные, они поинтереснее местных и жены у них на безопасном расстоянии.

Подлечился Саблин и принялся достоинства дамские расписывать: и нога под ней точеная, и круп, словно у племенной кобылицы, и грива золотая…

– И морда лошадиная, – добавил я.

– Обижаешь, – возмутился Гена. – Личико ангельское. А зовут Елена Витальевна! Ты вслушайся, какая музыка в имени!

Он даже зажмурился от сладких воспоминаний.

Раздразнил.

Через пару дней приезжаю в Бердск, устраиваюсь в гостиницу и вечером спешу в ресторан. Каким боком знакомство повернется, гадать бесполезно, но увидеть не терпелось. По его словам, Елена Витальевна должна была работать старшей официанткой. Гена говорил, как должность по-иностранному называется, но я запамятовал.

Захожу.

Стоит!

Она!

Лицо ангельское, волосы золотые и все остальное, как Саблин обрисовал, только словесный портрет получился все-таки побледнее.

Улыбка и добрая, и приветливая. Но с гостеприимством все понятно – день будничный, половина столиков пустует – любому гостю рады. Глупо такое радушие на свой счет принимать. Но что-то глупенькое внутри шевельнулось, врать не буду. Красавица крикнула какую-то Свету, и сразу же подошла официантка. Чтобы лицом в грязь не ударить, заказываю самые благородные закуски. Сижу, посматриваю исподтишка, любуюсь, и не верится, что такая женщина может оказаться моей. Но с другой стороны, передача по акту прошла по всем правилам, значит, можно надеяться. И все равно сомнения давят. Голова тормозит, а глаза торопят. Но сколько можно скромничать? Выпил для храбрости, подхожу и говорю: привет, мол, от Гены Саблина, встретились перед отъездом, просил передать самые добрые пожелания.

Она обрадовалась, руками всплеснула:

– Ой, как здорово! Ой, спасибо! – разулыбалась и обещающим голосом обнадеживает: – Знаете что, вы подождите до конца смены, посидите, выпейте, а потом проводите меня и расскажете, как он там, чем дышит, не собирается ли в гости к нам.

Я, конечно, сплошное обещание. Такую женщину согласен ждать сколько потребуется и даже дольше. Попросил официантку заменить графинчик, но понимаю, что напиваться нельзя. Цежу в час по чайной ложке. На калорийную закуску налегаю. До конца поверить в удачу боязно. И жалость к женщине в душу прокралась, бередит, на мозги капает. Не укладывается в моей голове, зачем ей такие, как мы с Геной, неужели не может найти нормального мужика, выйти замуж, нарожать красивых детей? Благородные мысли потому и называются благородными, что нам, грешным, руки ноги вяжут. Не будь она пропащей, не сидел бы я в этом пустом кабаке, не ждал бы ее, сгорая от нетерпения. А время, как в той песенке: «Все часы сговорились и не идут…» – смотрю на них через каждые десять минут. Заодно думаю, что мне про Саблина рассказывать? Всю правду выкладывать – вроде как не по-мужски, подумает, что сплетничаю. А половину правды – слишком красивым покажется, небезопасно. Теперь мы не только друзья, но и соперники, в некотором роде. И уже перед уходом новая задачка на ребро встала – брать с собой выпивку или не брать? Этим тоже отпугнуть можно. Думал, гадал и решил все-таки воздержаться.