Сергей Кузнечихин - Где наша не пропадала

– А еще одну можно, для подружки? – спрашивает красотка.

– Хоть две, – говорит, – для хорошей подружки мы и за вином сходить можем.

Девица прелестями качнула, и Женька потащил меня к магазину. По дороге словами захлебывается, учит, вот, мол, как надо кадры искать, и какие кадры – высшая проба. От спешки и предвкушения весь в поту.

– Ты видел ее губы, – сипит. – Вакуумный насос, а не губы. Такая поцелует – и дыханье остановится. Но ты не переживай, может, и подружка приличная.

Все уже распределил, осталось только «гоп» сказать. Возвращаемся с вином. Картинка из окошка не исчезла. Снова к нам нагибается, прелестями слепит и дурманит. Слова молвить не успела, а Женька уже бутылки протягивает. Молча взяла и молча пропала. Ждем-пождем – никаких признаков гостеприимства. Женька подпрыгивает, пытается что-то высмотреть – бесполезно. Я, конечно, мог бы его подсадить, но несолидно. И крикнуть некому, как зовут – не успели спросить. И вина жалко, и за себя обидно. Особенно Женьке. Но монтажники просто так не сдаются. Идем в подъезд. Высчитываем нужную дверь и попадаем с первого раза. Открывает оконная красавица. Глаза удивленные, губы обиженные – куда, мол, пропали, сколько можно ждать. Виноваты, каемся. А на кухне, действительно, уже и стол накрыт, то бишь стаканы выставлены и пучок черемши на тарелке, еще мокрый, видно, помыла для гостей. Хлеба в доме не нашлось, но соли целая пачка. Да ладно – не обжираться же пришли. Женька снова уверенный, по-хозяйски открывает бутылку, разливает в четыре стакана и про подружку спрашивает, заботу о младшем товарище проявляет.

Ждали подружку, а появился подруг, здоровенный детина, весь в татуировках. Вышел в плавках, наверняка специально, чтобы картинную галерею продемонстрировать и с биографией без лишних слов познакомить. Поздороваться забыл, молча уселся рядом с Женькой и красавицу на колено пристроил. Вторую бутылку разливал уже он. Хорошо, что вино быстро кончилось и появился повод распрощаться. Тяжело сидеть в молчаливой компании.

Этот разрисованный мужик и Женьку молчанием заразил. Целую неделю нам пришлось скучать без его рассказов. Нет, честное слово, соскучились. Ходит, как в воду опущенный, смотреть жалко.

Но затишье, сами знаете, перед чем бывает.

В выходной с утра куда-то исчез, а часов в пять объявился с дамой да еще и с ребенком лет пяти. В общем-то, ничего подозрительного, на улице дождь зарядил, они якобы и забежали переждать его и обсохнуть. Да если бы так. Не дав нам опомниться, он вызывает меня на кухню и выдает инструкцию: он с подругой идет в маленькую комнату заниматься «делом», а мы должны следить, чтобы мальчишка не ворвался к ним – одним словом, нянчится.

Приказать просто, а как ребенка отвлекать, если ни угощений, ни игрушек? Парочка удалилась, а мы втроем смотрим на мальчишку и не знаем, с какой стороны к нему подступиться. Хочешь, говорю, сказку? Головкой мотает, не хочет сказок. Чаю просит. Ну, чай – куда ни шло. Это даже к лучшему, уведем на кухню – подальше от запретной комнаты. Кипятильник есть, заварки, пусть и грузинской, но целая пачка, а уж без печенья как-нибудь обойдется, не принца ведь принимаем. В том-то и дело, что не принца, породистые всегда покладистей. А этому навели стакан сладкого чая – конфет требует. Не держим, говорим, конфет, от них зубы портятся. Пацан сначала в слезы, потом в крик. Мамку зовет. Она не откликается, тогда сам к ней рванул, юркнул между наших ног – и бегом. А дверь в комнату без шпингалета и без замка – ворвется и всю непотребность увидит. Еле перехватили. Поднял на руки – вроде успокоился, пока нес – молчал, а на кухне снова заканючил. От стакана отмахнулся, чай пролил, чуть не ошпарился. Пришлось самому молодому из нас бежать в магазин, прикрываясь от дождя полиэтиленовым пакетом. Ждал без капризов, потом, когда весь кулек смолотил, снова о мамке вспомнил. Чем ребенка занять – ума приложить не можем. Не в карты же с ним играть? Нахожу листок бумаги, пробую научить его рисовать. Правда, и сам как следует не умею, но утки и голуби получаются похожими. Карандашей в гостинице, разумеется, не нашлось, кто бы предупредил, что они понадобятся, рисую авторучкой, она-то ребенка и заинтересовала. На птичек моих он любоваться не захотел, а ручку попросил. Бери, говорю, и подрисовывай озеро с домиком на берегу, чтобы утке было где плавать. Дело вроде нехитрое, но у него не получается и желания не видно. Сидит, ручкой любуется. Нацарапал для пробы пару загогулин и спрятал ее в карман. Бережливый мальчик. Оно, в общем-то, и понятно – безотцовщина. У мамаши, наверное, ни денег на игрушки, ни времени на игры. Ручку выпросил и снова заскучал. Ерзает на стуле, головой вертит, а что на гостиничной кухне высмотришь, кроме щербатых тарелок? Смотрю, уже и губенки начали кривиться, еще немного – и снова заплачет. Потом часы мои заинтересовали, Спросил, сколько времени, я сказал, но ему самому увидеть захотелось. И остался бы я без своих пылевлагонепроницаемых, но в комнате хлопнула дверь, и мамочка стала звать сынулю. Только на зов ее первыми побежали мы, а не мальчишка.