Сергей Кузнечихин - Где наша не пропадала

Мужик, который пацана выпроваживал, покаялся, виноват, дескать, случалось от скуки к столу подзывать, друзьям на потеху…

Сидим, разговариваем на тему, как люди становятся игрушками. И вдруг в дальнем углу зала поднялся крик. Музыканты перекуривали, так что голосок «восьмого ребенка» расслышать было нетрудно. Мужики сразу же рванули на помощь. Мы с певцом тоже поднялись. А там уже куча мала. Где свои, где чужие – не разберешь. Хорошо еще официантка не растерялась, подняла истошный визг и закричала, что милицию вызвала. Заступников-то орава набежала, а обидчики вдвоем, они с перепугу и за ножи могли схватиться. Обидно скучать на больничной койке, на тюремных нарах и того обиднее. Особенно из-за ерунды. Потом, когда разобрались и мировую выпили, хватились виновника. Нашли в гардеробе. Спал, как суслик. Разбудили поганца. Потрясли за грудки. Высказали все… И дали опохмелиться, жалко же придурка.

Молодой еще был. В ту пору крепкие ворота с тяжелым засовом воспринимались, ну как бы вам сказать, в общем, порядочные люди стеснялись в них стучаться, а если еще и табличка с надписью «ОСТОРОЖНО – ЗЛАЯ СОБАКА» – тут уже не подозрение, а полная уверенность появлялась, что живут в этой крепости отъявленные жлобы.

Перед такими воротами я и оказался за четыре часа до встречи Нового года. Девушка пригласила. Я работал в мастерской по ремонту швейных машинок. Временно, разумеется, потому как мылился из Красноярска на Восток откочевать, ждал теплой погоды. От мастерской меня и направили на курсы кройки и шитья ремонтировать машинки молодым белошвейкам. Там и встретились. А что, вполне приличное место для знакомства. Хотя и не место красит… Встретил бы такую в самом грязном бараке для вербованных или даже на воровской малине – все равно бы не устоял. Помните актрису Чурсину, когда она Виринею играла, так вот швея эта куда ярче была.

Заговорил. Уговорил. В гости пригласила.

Поднялся на гору к часовне, нашел нужную улицу, подхожу к воротам. Не тронул, а всего лишь руку к кольцу протянул, а из-за этих самых тесовых да непрошибаемых – лай. Цепные псы обычно гавкают очередями, как автомат Калашникова, а там – штучными, словно гаубица. Ухнет… и поневоле приседаешь. Стоишь на полусогнутых, собственной трусости удивляешься, гадаешь, каких же размеров зверюга тебя поджидает, только остатки смелости соберешь, чтобы распрямиться, а она опять… и снова коленки слабеют. Но стоило выйти хозяину, и собака притихла. О наличии хозяина меня предупредили, так что мужской басище за воротами невесты лишних волнений не вызвал. Это братишка ее. Мужичок с трехстворчатый шкаф, а лицо сплошь в улыбке – полированный, можно сказать, шкафчик. Ладонь сдавил, и опять в коленках слабость. Но приглашает радушно. За оградой терем с расписными ставнями, и невестушка моя на крыльце в пуховую шаль кутается. Я почему невестой называю, потому что в белом платье встречать выбежала. Идем к ней. Собака рядышком следует.

«Он у меня вместо звонка, – кивает братец на пса, – для экономии электричества, согласись, не слабо придумано?»

Я соглашаюсь. Глядя на его полированные створки и кобеля ростом с матерого волчару, желание возражать притупляется. Да и придумано действительно с живинкой: есть напруга или отключили – звонок всегда работает, и юные конструкторы на запчасти ничего не открутят. Заходим в избу. Братец полушубок у меня принимает, на плечики вешает, за мной сроду так не ухаживали. В передней уже стол накрыт. Бутылки, тарелки с разносолами – на столешнице места для локтя не найти, а невеста жалуется, что гусь в духовке никак до настоящей истомы не дойдет. Жена брата из кухни поздороваться прибежала, постояла возле нас полторы минуты и – снова к своим хлопотам. Маленькими шажочками процокала, свещавенькая вся из себя, как матушка моя таких называет, тоненькая, значит, на просвет видать. Невеста извинилась и вдогонку за ней уплыла. Ну а брат, пока они последние штрихи и мазки наводят, в свою комнату пригласил покурить. Засмолили, он меня и спрашивает, правда ли сеструха говорила, будто я на все руки мастер: и швейные машинки, и часы, и телевизоры… Я хвастаться не люблю, неудобно при первой встрече. Не все, говорю, но кое-что иногда получается. Не успел комнату оглядеть, а он уже выкладывает на стол будильник и двое наручных часов – посмотри, мол, пока женщины с закусками возятся, все равно к выпивке рано приступать, а то наклюкаемся до двенадцати и праздника не увидим. И то верно, до Нового года, по местному времени, почти четыре часа, а по московскому – целый рабочий день.