Дженни Колган - Шоколадная лавка в Париже [litres]

И все же при одном взгляде на свадебное платье Клэр стало грустно. Прагматизм прагматизмом, а сердцу не прикажешь. Глядя на Клэр сейчас, все увидят в ней только облысевшую, исхудавшую больную женщину без бровей. Никому не придет в голову, что когда-то она была робкой невестой, или счастливо влюбленной девчонкой-подростком, или неудовлетворенной узкими горизонтами своей жизни домохозяйкой, или женщиной средних лет, которой очень даже пришлась по вкусу самостоятельная жизнь: больше не надо стирать мужские трусы и готовить обильные ужины.

А платье просто ужасное. Будь у Клэр дочь, та ни за что не согласилась бы выходить замуж в таком уродливом наряде. Клэр вздохнула. Хватит предаваться воспоминаниям. Лучше заглянуть в ящик с платками. Подруги надарили ей целую кучу красивых, нарядных платков, чтобы покрывать лысую голову. Клэр ненавидела все до единого. Трудно притворяться бодрой, когда тебя постоянно тошнит. Но подруги ничего плохого не хотели, лишь от чистого сердца заботились о ней. Да и вообще, все любят, когда больные люди не похожи на больных: меньше тревоги, меньше неловкости. Так что нужно взять в Париж несколько штук.

Клэр в последний раз коснулась подола зеленого платья с крошечными выпуклыми ромашками. Alors, подумала она. О Тьерри Клэр всегда думала по-французски, будто хотела таким образом зашифровать свои тайные мысли. Глупо! От кого? От отца? А впрочем, преподобный иностранными языками не владел.

Alors. Тьерри ее наверняка не узнает. Да он и сам изменился. Но разве это имеет значение?

С трудом мы с Лораном отлепились друг от друга. Он улыбнулся мне без малейшего смущения. Было что-то неотразимо привлекательное в его полном безразличии к общественному мнению. А еще улыбка у него была немного хищная: ни дать ни взять волчий оскал.

– Пойдем, – сказал он.

Я улыбнулась в ответ. Разыгрывать неприступность поздновато, особенно учитывая, что на мне розовый лифчик. Но сердце билось быстро-быстро, отчасти в радостном предвкушении, отчасти от волнения.

– Нам нельзя быть вместе, – нервно пошутила я. – Иначе я стану предательницей. Двойным агентом.

– Мне как раз нужен двойной агент. – Лоран рассмеялся. – Хотя нет, я неправильно выразился. Мне нужна ты. В любом качестве.

Лоран взял мою руку в свою, огромную. Трудно поверить, что эти крупные пальцы способны изготавливать изысканные деликатесы из сахара, какао-бобов и сливочного масла.

– Давай наперегонки до мотороллера, – предложил Лоран. – Кто быстрее добежит?

Уже поздно, и улицы почти опустели. Все туристы разошлись по ресторанам Маре или отправились на север города.

– Я не могу бегать, – ответила я.

Хотя честный ответ звучал бы так: после выписки из больницы ни разу не пробовала.

– Да брось!

Похоже, Лоран настроен серьезно: отказ не принимается.

– А если на бегу у тебя что-то будет подпрыгивать, так я совсем не против.

Я показала ему язык.

– На старт… Внимание…

– Не надо!

– Марш!

Мы со всех ног понеслись через огромную площадь Лувра. Гравий хрустел под тонкими подошвами. Как давно я не бегала! Теплый вечерний воздух обдувал лицо, волосы развевались за спиной. Для мужчины такого крупного телосложения Лоран оказался на удивление быстрым. В этот момент он выглядел совсем мальчишкой. Время от времени со смехом оборачивался на меня, и ветер трепал его кудри.

– J’arrive! – крикнула я, удвоив скорость.

Я быстро запыхалась, но какое же это удовольствие – бежать! Во весь опор, на пределе возможностей. Даже не подозревала, как мне не хватало этого ощущения. Я не помнила, когда в последний раз бегала: ни после инцидента на фабрике, ни до него. Ну а теперь и вовсе записала бег в ту же категорию, что открытые босоножки летом и безвозвратно прошедшие юные годы. От восторга я вскинула руки к небу.

Когда мы добежали до моста, я попыталась перескочить через высокую ступеньку. Не успела взлететь в воздух, как в голове пронеслось: нет, не допрыгну. Я не в состоянии как следует согнуть пальцы ног, поэтому равновесие потеряла, еще когда отталкивалась. Я тяжело рухнула на ступеньки левым боком и со всей силы ударилась левой ногой о жесткий камень. Тем самым местом, где раньше были пальцы.

Я сжалась в комок. Пыталась сдержать слезы, но они предательски наворачивались на глаза. До чего же больно!

Лоран тут же обернулся. В его взгляде отразилась тревога, и он поспешил ко мне. Какой-то прохожий остановился узнать, не нужна ли помощь.