Дженни Колган - Шоколадная лавка в Париже [litres]

– Я все понимаю, – сказала я. – Но будет лучше, если…

– Еще бы не лучше! – встрял Фредерик. – Сейчас мы подсовываем людям мел вместо шоколада!

Когда я к ним подошла, он на некоторое время перестал орать, но уши у него до сих пор оставались ярко-красные. Бенуа нигде не было видно.

– Это же издевательство! – продолжил злопыхать Фредерик. – Да что там – грех!

– По-моему, тут вы преувеличили, – робко заметила я. – Не так уж мой шоколад и плох.

– В нашей шоколадной лавке «не так уж плох» означает «ужасен», – парировал Фредерик.

Элис закусила губу и на секунду задумалась.

– Магазин должен работать без перерывов, – произнесла она. – О закрытии и речи быть не может. У нас обязательства, надо платить по счетам. Вдобавок сейчас самый горячий сезон. Поэтому не могли бы вы заняться продажей сегодняшней продукции?

Последний вопрос был адресован Фредерику.

Тот выпрямился во весь рост – во все сто шестьдесят пять сантиметров – и гордо объявил:

– Могу, но не стану, мадам.

Элис устало возвела очи к небу.

– Ну хорошо, – сказала она мне. – Идите. И в следующий раз постарайтесь все сделать как следует. К вашему сведению, французские законы об охране труда на вас не распространяются.

Оказалось, «Притцер» – это роскошный отель на площади Согласия, недалеко от отеля «Крийон». Построен из красивого желтого камня и напоминает дворец. Маленькие балкончики, над каждым окном маркиза. По бокам от входа стоят два швейцара в ливреях и цилиндрах. Рядом с каждым фигурный куст, подстриженный в виде петуха. Безупречно чистая красная ковровая дорожка спускается по ступеням крыльца на тротуар. Из огромной черной машины высаживаются крупный мужчина и очень хрупкая женщина, будто сделанная из сахарной глазури. Друг на друга даже не смотрят. На руках у женщины карманная собачка, которую она держит, будто ребенка. Швейцары тут же кинулись им помогать.

– Извините, – произнесла я, когда постояльцы благополучно скрылись в здании. – Не подскажете, где вход на кухню?

Сзади отель смотрится совсем по-другому. Дверь, ведущая на кухню, выходит в переулок, заставленный мусорными баками. Задняя стена здания сложена из старого белого кирпича. Обшарпанная дверь эвакуационного выхода подперта камнем, возле нее стоят несколько поваров в белых передниках и высоких колпаках и остервенело курят. Я занервничала и все же храбро прошла мимо них. За дверью стоял стол, за которым сидел старичок в фуражке с козырьком и зеленом блейзере. Рядом с ним длинным рядом лежали карточки с отметками времени. Прямо как у нас на фабрике. Я сразу почувствовала себя почти как дома. Сказала, кого я ищу. Старичок позвонил Лорану.

Передо мной протянулся длинный коридор. С одной стороны тележки с бельем, возле них суетятся женщины в черных платьях и белых передниках. С другой стороны – высокие распашные двери с круглыми стеклянными окошками, явно ведущие на кухню. Оттуда и вышел Лоран. В белом вид у него строгий и внушительный. На ходу он обернулся, выкрикивая инструкции для подчиненных.

Похоже, он был не слишком рад меня видеть, но я его за это не виню. С тех пор как я приехала, у бедняги от меня одни неприятности.

– Добрый день, – тихо произнесла я.

– Идите за мной, – распорядился Лоран. – И уберите волосы.

Я поплотнее затянула резинку на хвосте, надеясь, что этого будет достаточно. Лоран что-то неразборчиво хмыкнул, поблагодарил старичка и указал на дозатор с дезинфицирующим средством для рук, висевший на стене возле дверей.

Ни разу я не бывала на такой огромной кухне. Не удержалась и остановилась на секунду, чтобы все рассмотреть. Здесь царит суета – ни дать ни взять пчелиный улей. Сотрудники – почти одни мужчины – на бешеной скорости носятся туда-сюда. Почти все одеты в белые кители, синие брюки в клетку и сабо. Но на некоторых, включая Лорана, белые брюки. К тому же на их кителях вышиты имена. Видно, начальство.

Шум на кухне такой, что оглохнуть можно. Все кричат на разных языках, гремят кастрюлями и сковородками, бросают их через всю кухню. В углу четверо молодых людей в футболках лихорадочно загружают и разгружают огромные посудомоечные машины. Двое отскребают котлы вручную. Справа от меня мальчишка лет шестнадцати невероятно быстро режет овощи. В жизни не видела, чтобы кто-то с такой скоростью орудовал ножом: даже руки толком не разглядеть.

Слева от меня в длинный ряд выстроились очень красивого и аппетитного вида салаты. Мужчина добавлял в них ломтики идеально приготовленной розовой утки, все до единого одинакового размера и толщины. Тут подошел мужчина постарше и стал сердито выговаривать ему за то, что ломтики слишком толстые. Вместо того чтобы оправдываться, тот молча стоял с опущенной головой, пока не закончился выговор, а потом извинился и снова принялся за работу.