Дженни Колган - Шоколадная лавка в Париже [litres]

Потом мы обернулись, и Ричард тихонько присвистнул.

Прямо перед нами простирается побережье и скалы Кале. На вершине холма виднеется старый город. И самое главное – никакой бури! Казалось, кто-то прочертил через все небо линию между Великобританией и Францией. Облаков над Кале почти не видно, и город озаряет вечернее солнце.

– Как нарочно, – пробормотал Ричард.

Но Клэр не обратила на его слова внимания. Она шла вперед. Одна. Держалась рукой за ограждение, но в остальном шагала твердо. На палубе ни единого человека. Клэр обошла шлюпки и бакен и очутилась на носу. Я поспешила к ней.

– Ma belle France [50] Моя прекрасная Франция (фр.). , – вполголоса произнесла она.

Мы с ней стояли настолько близко к ограждению, насколько позволяло благоразумие. Между тем ветер стихал. Постепенно прекратился и дождь. Видимость улучшилась.

Пристань для паромов была все ближе и ближе. На самом краю дальнего причала мы разглядели две фигуры: одна стоит, другая сгорбилась в инвалидном кресле. У меня зрение лучше, чем у Клэр, поэтому я заметила их первой.

– Смотрите, – сказала я.

Взяла ее за руку, как ребенка, и указала на наших встречающих.

Снова включилась громкая связь. Всем велели сесть в машины. Ричард придержал для нас дверь салона:

– Вам сюда. – Он указал на выстроившихся в очередь пеших пассажиров с велосипедами и рюкзаками.

– А как же вы? – удивилась я.

– Нет, дальше мне делать нечего. – Ричард покачал головой.

Значит, он тоже разглядел двух человек на причале.

– Я так и планировал, – прибавил Ричард, заметив выражение моего лица. – Уже взял обратный билет.

Только тут я поняла, что за это короткое время привыкла полагаться на Ричарда как на взрослого и умного человека.

Паром с плеском разворачивался, готовясь пришвартоваться у пристани.

– Сейчас принесу кресло и ваши сумки, – сказал Ричард. – А дальше о вас будет кому позаботиться.

Когда Ричард шагнул на лестницу, его лицо было мрачным, в глазах застыла грусть. Спустили длинные сходни для пассажиров. Пункт паспортного контроля представлял собой будку, в которой дежурил недовольного вида мужчина, явно страдавший от жары.

И все-таки удивительно, до чего разная погода здесь и там! Кажется, будто мы пересекли пунктирную линию вроде тех, которые чертят на картах: вот Британские острова, а вот континент.

Люди моргали от яркого солнца. Паромные запахи жареной еды, духов и мокрого ковролина остались позади. Мы с наслаждением вдыхали свежий воздух.

– Кажется, мне надо присесть, – прошептала Клэр.

Клэр до сих пор не могла поверить, что Ричард столько для нее сделал. Он разложил инвалидное кресло так ловко, будто всю жизнь занимался именно этим, а не чертежами и несущими конструкциями.

– Спасибо, – произнесла Клэр.

Ее одолевали и слабость, и волнение. Клэр не смогла съесть ни кусочка, хоть и понимала, что ей полезно было бы подкрепиться. Но Клэр боялась, что ее вырвет, а самой привести себя в порядок ей не по силам. Нет, такого позора она не вынесет.

До чего отвратительная болезнь – рак! Иногда Клэр жалеет, что не болеет чем-нибудь более изысканным и романтическим. Например, туберкулезом, как в опере «Богема». Возлежала бы на кушетке, кашляла в платочек, а потом тихо зачахла бы. Ни рвоты, ни поноса, ни облысения, ни прочей мерзости.

И все же сердце Клэр затрепетало в радостном предвкушении. Зрение у нее уже не то, и она не разглядела двух человек на причале. Зато Анна заметила их и сразу оживилась: запрыгала, закричала, захлопала в ладоши. Оставалось только поверить ей на слово.

Может, Тьерри теперь тоже зрение подводит. Но если так, то в их случае это даже к лучшему. А между тем паром быстро пустел. Клэр попыталась рассмотреть пристань с палубы, но яркое солнце било в глаза.

Вдруг Ричард не без труда опустился рядом с ней на корточки. Они очутились лицом к лицу. «А вот и единственный плюс неважного зрения», – подумала Клэр.

Для нее Ричард сейчас выглядит почти так же, как в школьные годы. Шапка кудрявых волос, очки с толстыми стеклами.

Клэр улыбнулась, но Ричард не улыбнулся в ответ. Он взял ее за руку.

– Здесь я с вами прощаюсь, – тихо произнес Ричард.

Клэр кивнула. Она все понимала.

– Спасибо, – от всей души поблагодарила она.

– Пустяки. – Ричард покачал головой.

Клэр рассердилась: неужели не ясно, что она имела в виду?

– Не в этом смысле, – возразила она. – Спасибо за все. За то, что уговорил меня поступить на учительские курсы – и закончить их. За то, что забрал меня от преподобного и женился на мне, хоть и знал, что на самом деле я… И за наших чудесных мальчиков спасибо, и за надежность, и за заботу.