Тони Моррисон - Самые голубые глаза

— Может, нам подняться в комнату мистера Генри и посмотреть его журналы с девушками? — предложила я, и Фрида тут же скорчила мне рожу. Она не любила рассматривать «грязные картинки».

— Ну, тогда, — продолжала я, — можно посмотреть его Библию. Она красивенькая.

Фрида втянула воздух между зубами и издала презрительное «пф-ф-ф».

— Ну, тогда можно пойти к той подслеповатой тетеньке и вдевать для нее нитку в иголку. Она нам пенни даст.

Фрида фыркнула и сказала:

— Да у нее глаза как сопли! Мне на них даже смотреть противно. А ты, Пикола, чем хочешь заняться?

— Мне все равно, — ответила Пикола. — Чем хотите.

И тут у меня появилась новая идея:

— Можно пройти чуть дальше по нашей улице и покопаться в мусорных баках.

— Слишком холодно, — тут же возразила Фрида. Она вообще была какая-то сердитая, раздраженная.

— Я придумала: можно пойти и сварить сахарную помадку!

— Ты что? Ведь на кухне мама, да еще в таком настроении! Сама ведь знаешь: уж если она из-за какой-то ерунды на стенку полезла, значит, это на весь день. Да и не пустит она нас на кухню.

— Тогда давайте пойдем к греческому отелю и послушаем, какими неприличными словами они там ругаются.

— Ну и кому это надо? — скривилась Фрида. — Да и слова-то у них все одни и те же.

Исчерпав весь свой запас предложений, я сосредоточилась на белых пятнышках, проступавших у меня на ногтях. Считалось, сколько у тебя белых пятнышек, столько и ухажеров будет. Я насчитала семь.

Мамин бесконечный монолог временно сменился тишиной, потом до нас снова донеслось: «…а в Библии говорится: накорми голодного. Что ж, это хорошо. Правильно. Я готова, так ведь не слона же, верно? А некоторые , кому каждый день три кварты молока подавай, пусть другое место ищут. Не туда они попали. Что у меня здесь, молочная ферма, что ли?..»

Пикола вдруг резко вскочила и выпрямилась, как штырь. Потом с вытаращенными от ужаса глазами испустила жалобный стон. Фрида тоже вскочила:

— Что с тобой?

И мы дружно посмотрели туда, куда неотрывно смотрела сама Пикола. Все ноги у нее были в крови, кровь по ним так и струилась. И на ступеньке уже собралась лужица крови. Я подскочила к ней.

— Ты что, порезалась? Смотри, у тебя все платье сзади перепачкано!

На попе у Пиколы расплылось большое красно-коричневое пятно. Сама она по-прежнему стояла неподвижно, широко расставив ноги и тоненько подвывая.

— О господи! — сказала Фрида. — Я поняла! Я знаю, что это такое!

— Что? — Пикола в ужасе прижала пальцы к губам.

— Это министрация!

— А что это?

— Сама знаешь.

— Я что, умру? — дрожащим голосом спросила Пикола.

— Да не-е-ет. Не умрешь. Просто у тебя теперь может быть ребенок!

— Как это?

— Откуда ты знаешь? — Меня просто тошнило от этой всезнайки Фриды!

— Мне Милдред рассказывала, и мама тоже.

— Я тебе не верю!

— Да и не верь, тупица! Слушайте, подождите-ка вы меня здесь. Ты, Пикола, сядь вот сюда и сиди. — Фрида выглядела на редкость авторитетной и деловитой. — А ты, — велела она мне, — пока за водой сходи.

— Вода-то зачем?

— Давай-давай! Ты что, совсем дура? Не знаешь, зачем вода? Да смотри: тихо, иначе мама услышит.

Пикола послушно уселась, но смотрела, пожалуй, уже не так испуганно. Я потащилась на кухню.

— Тебе чего, девочка? — Мать прямо в раковине стирала кухонные занавески.

— Мне водички, мэм.

— И вода тебе, конечно, понадобилась именно тогда, когда я тут делом занята. Ладно, возьми стакан. Нет, чистый не бери. Возьми лучше вон ту банку. — Я взяла банку и набрала в нее воды из-под крана. Вода почему-то текла страшно медленно, а может, мне так показалось. — Вот ведь интересно: никому ничего не надо, но как только некоторые увидят, что у меня раковина занята, так тут им всем сразу воды из-под крана подавай… — Наконец банка наполнилась, и я попыталась дать задний ход, но мать не дала мне выбраться из кухни: — Ты куда это?

— На улицу.

— Пей прямо здесь!

— Да не разобью я твою банку!

— Кто тебя знает?

— Да уж я знаю, мэм, знаю! Ну, мам, можно, я эту банку на улицу вынесу? Я, честное слово, ничего не пролью и не разобью.

— Ну, смотри…

Когда я с полной банкой выскочила на крыльцо, Пикола сидела и плакала.

— Ты почему плачешь? Тебе что, больно?

Она покачала головой.

— Тогда перестань сопли развешивать!

Из задней двери вынырнула Фрида. Она явно что-то прятала под кофтой. Увидев меня, она удивленно спросила, ткнув пальцем в банку:

— Это еще что?