Ридиан Брук - Последствия

– Прямо из Даммтора! – Мальчишка встряхнул коробку, взял пару щипцов и пощелкал их “челюстями”. Свет свечи отбрасывал гротескную тень на стену – карлик с гигантским раком.

– Какой с них толк? У нас же нет сахара, – пропищал один из “зрителей”.

– Смотри и учись, Отто. Для тебя они, может, щипцы для сахара, но для прекрасной госпожи… – Мальчик поставил коробку и, подняв щипцы, принялся щелкать ими, как пинцетом, делая вид, что выщипывает брови.

– Или… – Он открыл рот и показал, как использовать их в качестве стоматологических щипцов.

– Или… – Он зажал ими нос и брезгливо скривился, словно от дурного запаха.

– Или… – Он наклонился и сделал вид, будто поднимает что-то с земли.

– Или… – Он полез в карман, достал сигарету и, зажав один конец щипцами, поднес ко рту и щегольски выпустил струйку дыма. – Дамы их с руками оторвут.

Однако на публику представление, похоже, впечатления не произвело. Хором критиков управлял мальчишка с копьем.

– Людям не нужны щипцы для сахара. Людям нужна картошка.

– Зря только перевел сигарету, Ози.

– Плохая сделка.

Ози вскинул руки:

– Ну держитесь. У меня есть кое-что особенное. Благодаря малышу томми. Кое-что совершенно особенное.

Он сунул руку под шкуру зебры и вытащил пузырек в форме сигары. Фрида узнала лекарство, которое принимал Альберт. Перватин, наркотик. Его давали молодым солдатам для поддержания духа в последние, горькие дни войны.

– Одна такая штучка придаст сил и согреет. Проглотил – и не чувствуешь голода. У Берти целая коробка, а я взял по тюбику для всех нас. – Он замолчал и повернулся к двери. – Эй, глядите-ка, кто тут.

– Это не для детей, – сказала Фрида, не переступая порог, – вдруг придется уносить ноги.

Беспризорник вскинул копье к плечу, и тонкое древко задрожало.

– Ты кто?

Другой, в пробковом шлеме, спрыгнул с бильярдного стола.

– Все в порядке – она девчонка Берти.

Мальчишка с копьем опустил оружие.

– Откуда ты знаешь, кто я? – спросила Фрида.

– Я тебя видел.

– Где видел?

– Видел, как ты… – Мальчишка сунул указательный палец правой руки в кружок из указательного и большого левой. Туда-сюда, туда-сюда. Его друзья захихикали.

Врезать бы наглецу. Где он видел их? В доме в Бланкенезе? Или здесь?

– Где он?

– Наверху, с другом.

– С каким другом?

Мальчишка помахал пузырьком с перватином.

Альберт был в хозяйской спальне, но не в постели – он танцевал под пластинку, крутившуюся на портативном фонографе. Любительницей таких грубоватых мелодий была Хайке, слушавшая их по “Радио Гамбург”, – одни сплошные барабаны, грохочущие медные инструменты и полный сумбур. Видеть, как Альберт танцует под эту музыку, было неприятно. Голый по пояс, он и двигался расхлябанно, как марионетка, которую дергает за веревочки пьяный кукловод, и при этом беспорядочно топал ногами, будто давил муравьев на ковре. Поглощенный танцем, он даже не заметил, как она вошла. Ей стало неловко. Этот дергающийся, скачущий, подпрыгивающий парень не мог быть тем сдержанным, уравновешенным Альбертом, которого она знала. Сейчас он походил на одержимого.

– Альберт? Что ты делаешь?

Он повернулся, но ничуть не смутился и продолжал извиваться.

– Моя госпожа… истинная дочь Германии… – Он скользнул в ее сторону крадущейся походкой, пританцовывая, приглашая присоединиться. Кожа блестела от пота, зрачки расширились, глаза налились кровью – таким глазам она бы не доверилась.

Фрида вытащила из-под юбки украденную папку и протянула ему:

– У меня тут кое-что важное.

– Бенни Гудмен. Бенни Гудмен. Танцуй! – Он протянул руку. Настойчиво. Рука лоснилась от липкого пота. Шрам с двумя восьмерками на предплечье судорожно подергивался.

Ей хотелось угодить ему, но она не умела танцевать.

– Я не могу.

– Можешь… ты же настоящая германская девушка.

Он положил одну руку ей на бедро, а другой повел. Фрида прижала папку к груди и задвигала ногами из стороны в сторону. Не получалось. Бестолковая музыка… слишком анархическая, слишком непонятная. И Альберт ей нужен… не такой! Чем больше он дергался, тем меньше она его узнавала.

– Я не могу!

Альберт попятился, пританцовывая, к фонографу. Снял иглу с пластинки.

– Так, так, так. Девочка не желает танцевать. Делу время, потехе час. Ну ладно, давай, подруга. Показывай, что у тебя.

Она вручила ему папку. Альберт остановил музыку, но продолжал дергаться под звучащий в голове рваный ритм. Взял папку, погладил.